«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

И тогда Освальд завёл речь о том, что сперва мы были искателями сокровищ, потом – добротворцами, а теперь нам пора стать кем-то ещё.

– Став кем-то ещё, мы начнём думать о многом разном, – заключил он, после того как сказал много всего остального.

– Да, – начал Г. О., зевая и не подняв предварительно руки, чтобы попросить слова, и мы тут же ему указали на недопустимость подобного поведения, после чего он продолжил: – Но я не смогу думать о многом разном, если стану кем-то ещё. Вспомните, как я придумал стать клоуном и отправиться в Рим…

– Мне кажется, уж что-что, а это вспоминать тебе не стоило, – перебила его Дора.

Отца, конечно, поступок Г. О. не обрадовал, и что-то хорошее усмотреть в затее младшенького было трудно, однако Освальд не одобряет и не поддерживает попытки Доры к кому-то цепляться, поэтому миролюбиво проговорил:

– Да. Ты думаешь о том, о чём лучше вообще не думать. Моя же идея такая: пусть каждый выскажется, в какое, по его мнению, общество нам нужно объединиться. Ну, когда мы решили, что станем искать сокровища, то вместе придумывали для этого разные способы. Вот я о чём вам толкую. Давайте-ка попридержим сейчас языки… Нет, Г. О., старина, не такими грязными пальцами. Придержи зубами, если иначе не получается. Короче, я что имел в виду? Давайте сперва помолчим немного, подумаем, а затем уже скажем, чтó надумали. В порядке старшинства, по очереди, – торопливо добавил предусмотрительный Освальд, предупреждая нежелательный вариант, когда, перестав придерживать языки, остальные начинают высказываться одновременно.

Мы все погрузились в сосредоточенное молчание, а птицы массово пели среди безлистных деревьев в нашем залитом золотом солнца прекрасном блэкхитском саду. (Автор с большим сожалением сознаёт, что впадает в поэтизацию, и постарается больше такого не допускать, однако тот день действительно выдался необычайно ясным. И птицы действительно пели. Настоящий подарок природы.)

После того как на часах Освальда, которые всегда идут идеально точно (первые дня четыре после ремонта), миновали три томительные минуты, он, защёлкнув крышку на них, объявил:

– Время. Начинай, Дора.

И Дора начала так:

– Я старалась думать изо всех сил, но ничего не придумалось, кроме: «Старайся быть доброй, милая дева, и поддерживай в этом стремлении всех, у кого хватает ума стремиться к тому же»[119]. Вам не кажется, что мы могли бы попробовать найти новые пути к тому, чтобы стать хорошими?

В ответ раздались два вопля, исторгнутые одновременно Освальдом и Дикки.

– Накладываю категорическое вето! – объявил пер- вый.

– У тебя нет никакого права снова ввергать нас в такое, – добавил второй.

И Освальд саркастически произнёс:

– Нет уж, хватит с нас добротворцев. Спасибо, Дора.

Дора повторила, что ничего лучше она не придумала и сомневается, что придумал Освальд.

– А вот и придумал, – ответил ей брат. – Я считаю, мы не знаем и половины того, что должны.

– Это ты про то, что нужно больше всего выучивать? – насупилась Элис. – Ну нет, спасибо. У меня и так заданий гораздо больше, чем мне хотелось бы.

– Речь не об уроках, не о зубрёжке, – принялся терпеливо объяснять многоопытный Освальд. – Я имею в виду не книжные знания, а настоящие. Ну, например, знай вы, малышня, хоть что-то про электричество, вам бы не показалось… – Тут Освальд осёкся и добавил: – Про это, пожалуй, больше не буду. Отец говорит, джентльмену не подобает тешить себя иллюзией, будто он докажет свой ум и верность собственных доводов, если примется подчёркивать чужую глупость и ошибки.

– Сами вы глупые и ошибочные, – бросился было в атаку Г. О., но девочки поторопились восстановить мир, и Освальд продолжил:

– Давайте попробуем стать мудрее и друг у друга учиться.

– Накладываю вето! – провопил Г. О. – Протестую против того, чтобы Освальд и Дикки надо мной измывались и называли это учением!

– Мы можем назвать своё общество «Станем мудрее», – торопливо проговорил Освальд.

– Непыльно, – одобрил Дикки. – Только пусть остальные выскажутся, а потом уж решим окончательно.

– Следующий как раз ты, – сказала Элис.

– Ах да, верно, – откликнулся Дикки, с таким удивлением, будто уже давно с нетерпением не ожидал своей очереди. – Ну, я предлагаю создать такое производительное общество трудолюбивых бобров. И пусть каждый даст серьёзную клятву с обязательством каждый день что-то делать. А назовём его «Будем умными».

– А не превратится ли оно в «Слишком умные», прежде чем мы завершим? – одолели опасения Освальда.

– Мы ведь не можем всё время делать только хорошее, – подхватила Элис. – Потому что потом придётся сделать что-нибудь нехорошее, а это будет ужасно. Да-да, я знаю. Сейчас моя очередь. Г. О., прекрати немедленно, иначе распинаешь стол на кусочки. Усмири свои ноги! А мне лично в голову приходит лишь одно – общество «Быть мальчиками».

– С участием тебя и Доры? – вырвалось озадаченно у кого-то из мальчиков.

– И Ноэля? – встрял Г. О. – Поэты совсем ведь не мальчики.