«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

– Я знаю, – ответил Ноэль. – Ещё с тех пор, как мы перед Рождеством ездили в Моут-хаус.

– Ну так и выкладывай! – с видом хищника, жаждущего добычи, выкрикнул Дикки.

– Не наседай на него, – вмешалась Элис. – Расскажи нам, пожалуйста, Ноэль, откуда ты знаешь?

– Мы все тогда взвешивались на станционных весах. Верней, я не взвешивался, потому что с моим весом взвешиваться не имеет смысла. И там ещё была куча корзин и разной снеди: индеек, зайцев и всего такого прочего. И на одном свёртке в коричневой бумаге была бирка с адресом, про которую твой носильщик сказал другому…

– Да говори ты по сути! – опять не выдержал Дикки.

– Не стану тебе ничего рассказывать! Ты на меня давишь, – упёрся Ноэль и согласился продолжить только после долгих уговоров со стороны Элис. – Ну, он посмотрел на бирку и говорит: «Тут небольшая ошибочка вышла, Билл. Адрес неправильный. Должно ведь быть Эйбел-плейс, дом три». А другой взглянул и сказал: «Ну да, имя значится здесь твоё. Эдакая красавица-то, да ещё в цепях», – хохотнул он. И пока они там смеялись, я разглядел, что на бирке написано: «Джеймс Джонсон. Гренвилл-Парк, дом восемь». Вот так мне и стало известно, что живёт он на Эйбел-плейс, дом три, а зовут его Джеймс Джонсон.

– Добрый старый Шерлок Холмс, – одобрительно произнёс Освальд.

– Ты не причинишь ему серьёзного вреда? – с беспокойством глянул Ноэль на Дикки. – Это не будет корсиканская месть с отравленной едой? Я бы на твоём месте ограничился старой доброй ловушкой.

Стоило Дикки услыхать про ловушку, лицо его озарилось, а взгляд мечтательно устремился в какие-то неясные для нас дали. Полагаю, именно это некоторые писатели именуют рассеянно-мечтательным выражением. Вы легко поймёте, о чём я, если посмотрите на рекламу, где женщина с распущенными волосами прижимает к груди альбом для фотографий. Реклама эта висит во всех магазинах, и на ней ещё надпись есть: «Душа пробуждается!»

Душа Дикки ещё немного попробуждалась, а затем он решительно стиснул зубы, так что они аж лязгнули, и объявил:

– Готово.

И мы все, естественно, поняли, что замысел у него созрел.

– Любого, кто полагает, что месть – это плохо, прошу прямо сейчас удалиться, – потребовал он.

Дора сказала, что, если он и впрямь собирается её выставить, это с его стороны очень зло.

– В камине отцовского кабинета разведён жаркий огонь, – ответил он ей. – Нет, я не злюсь на тебя. Просто собрался совершить славную месть, и мне не надо, чтобы ты принимала участие в том, что считаешь очень плохим. После ведь всех изведёшь.

– Да, я считаю это очень плохим, – вновь повторила Дора. – Поэтому ухожу. Только не говори потом, что я тебя не предупреждала. Вот и всё.

И она ушла.

Затем Дикки спросил:

– Ну, чья ещё совесть против?

Оказалось, больше ничья.

Тогда Дикки продолжил:

– Когда Ноэль сказал про ловушку, это меня навело на мысль. Того носильщика ведь зовут Джеймс Джонсон, так? И он сказал, что посылка была неправильно адресована, так? Вот я и отправлю ему «красавицу в цепях».

– «Красавицу в цепях»? – округлились глаза у Ноэля. – Настоящую? Живую или мёртвую, Дикки?

– Красавица, которую я отправлю ему, не будет ни живой, ни мёртвой.

– Какой ужас… Полумёртвая. Это хуже всего. – И Ноэль так сильно позеленел, что Элис потребовала от Дикки не издеваться над братом и объяснить, в чём именно заключается его замысел.

– Неужели ещё не поняли? – удивился он. – А я вот сразу просёк.

– Позволь заметить, что «просечь» собственные мысли гораздо легче, чем чужие, – словно бы вскользь бросил Освальд. – Валяй дальше!

– Я собираюсь взять большую корзину, набить её разными свёртками, а сверху положить опись её содержимого, начиная с «красавицы в цепях», то есть индейки с намотанной сверху связкой сосисок, а потом отправить этот подарочек мистеру Джеймсу Джонсону. А когда он распакует все свёртки, внутри окажется пшик.

– Только учти: внутри свёртков всё ж таки что-то должно лежать, иначе ты не придашь им никакой другой формы, кроме плоской, – последовал наш совет.

– Ну разумеется, внутри будет много чего, – драматически произнёс наш брат, лишённый радостей цирка. – Только совсем не того, на что он будет рассчитывать. Давайте сделаем это прямо сейчас. Пойду за корзиной.

Он притащил из подвала здоровенную плетёную корзину с крышкой и четыре большие бутыли в соломенной оплётке. Одну бутыль мы наполнили чёрными чернилами, разболтанными с водой, другую – водным раствором красных чернил, третью – мыльным раствором, а четвёртую – просто водой. Затем мы внесли их в опись под следующими названиями: «1 бутылка портвейна, 1 бутылка хереса, 1 бутылка игристого вина, 1 бутылка рома». Также мы включили в опись: «1 индейку в цепях, 2 фунта цепей, 1 рождественский пудинг, 4 фунта пирогов с мясом, 2 фунта миндаля и изюма, 1 коробку инжира, 1 банку чернослива, 1 торт».

Мы придали свёрткам такой вид, будто они полны вкуснятины, перечисленной в описи.