Искаженные слова Иисуса. Кто, когда и зачем правил Библию

Второе открытие Бенгеля связано не столько с многочисленными разночтениями, имеющимися в нашем распоряжении, сколько с массой документов, в которых они содержатся. Он обратил внимание, что документы, из которых один является копией другого, наиболее близки по содержанию к тем экземплярам, с которых они скопированы, а также к другим копиям, переписанным с тех же источников. Есть манускрипты, в большей или в меньшей степени похожие на некоторые другие манускрипты. Следовательно, все сохранившиеся документы можно расположить в порядке, напоминающем генеалогическое древо, на котором документы некоторых групп будут теснее связаны друг с другом, чем с документами прочих групп. Знать подобные связи полезно, поскольку теоретически можно составить и проследить «родословную» какого-либо документа вплоть до первоисточника. Чем-то это напоминает поиски предка, общего для вас и вашего однофамильца из другой страны.

Далее мы подробнее поговорим о том, как из правил группировки источников в «семейства» возник более формальный методологический принцип, помогающий текстологам выявлять оригинальный текст. А пока достаточно будет отметить, что впервые эту идею выдвинул Бенгель. В 1734 году он опубликовал свою превосходную редакцию греческого Нового Завета, большей частью состоящую из Textus Receptus, но с указанием мест, для которых автор обнаружил чтение текста, являющееся, по его мнению, наилучшим.

Иоганн Якоб Веттштейн

Одной из самых противоречивых фигур в ряду библеистов XVIII века был Иоганн Якоб Веттштейн (1693–1754). В юности Веттштейн увлекся проблемой текста Нового Завета и его многочисленными вариациями и посвятил ей свои ранние труды. 17 марта 1713 года, на следующий день после своего двадцатого дня рождения, он представил к защите в Базельском университете диссертацию под названием «Разночтения в тексте Нового Завета». Помимо всего прочего, протестант Веттштейн утверждал, что расхождения в тексте «не могут умалять авторитетность или целостность Писания» — по следующей причине: Бог «даровал эту книгу миру раз и навсегда как орудие для совершенствования человеческой натуры. В ней содержится все необходимое для спасения — как для веры, так и для поведения». Таким образом, разночтения могут повлиять на второстепенные моменты, но его основной смысл не пострадает, каким бы ни был прочитанный вариант текста[82].

В 1715 году Веттштейн отправился в Англию (в ходе литературного турне) и получил неограниченный доступ к Александрийскому кодексу, о котором мы уже упоминали в связи с Бентли. Один фрагмент этого манускрипта приковал внимание Веттштейна: он принадлежал к числу ничтожных мелочей, имеющих колоссальные последствия. Это был ключевой фрагмент из Первого послания к Тимофею.

На отрывок, о котором идет речь — 1 Тим 3:16 — сторонники ортодоксального богословия с давних пор ссылаются, доказывая, что сам Новый Завет называет Иисуса Богом. В большинстве рукописей этот отрывок повествует о Христе как Боге, который «явился во плоти, оправдал Себя в Духе». Как я указывал в главе 3, в манускриптах «священные имена» ( nomina sacra) чаще всего сокращали, и в этом случае греческое слово «Бог» передано двумя буквами, тэтой и сигмой , а штрих сверху указывает, что это сокращение. Изучая Александрийский кодекс, Веттштейн обратил внимание на то, что штрих сверху начертан другими чернилами, не такими, как соседние слова, и, по — видимому, это было сделано позднее(то есть штрих начертал переписчик более позднего времени). Мало того, горизонтальная черта посередине первой буквы, , оказалась не частью этой буквы, а линией, проступившей с оборотной стороны старого веллума. Иными словами, буквы, считавшиеся сокращением тэта — сигма, которое обозначало Бога , в действительности представляли собой омикрон и сигму  — совсем другое слово, «кто». Таким образом, изначально в манускрипте говорилось о Христе не как о «Боге, явившемся во плоти», а как о «том, кто был явлен во плоти». Древний Александрийский кодекс доказывает, что в этом отрывке Христос вовсе не назван Богом.

Продолжая исследования, Веттштейн обнаружил, что и другие отрывки, с помощью которых обычно подтверждали догмат о Божественности Христа, проблематичны, и если подходить к ним с позиций текстологии, в большинстве случаев в этих отрывках не обнаруживается упоминаний о Божественности Иисуса. Например, это происходит, если убрать из текста знаменитую Comma Johanneum(1 Ин 5:7–8). То же самое справедливо для отрывка из Деян 20:28, который во многих манускриптах повествует о «Церкви Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею». Здесь опять об Иисусе говорится как о Боге. Но в Александрийском кодексе и некоторых других манускриптах этот текст выглядит иначе — «Церковь Господа, которую Он приобрел Себе Кровию Своею». Здесь Иисуса называют Господом, но не отождествляют с Богом напрямую.