Исход

– Я не верю. Тебе придется убедиться в том, что меня теперь не так просто уболтать, как раньше.

Она сердито помотала головой, из-за чего её огненные локоны зашевелились, словно у нервной Медузы Горгоны.

– Нет, Андрей. Это правда. Андрей саркастично усмехнулся.

– Ну, конечно же. Ясное дело. Какой-то банде убийц удалось пройти сквозь все бесчисленные подразделения и посты охраны, которыми, скорее всего, окружен сейчас мой отец. Стаду доморощенных террористов удалось то, что не смогли сделать полсотни лет жесточайших боев против целых звёздных империй. Я… тебе… не… верю. – Он выталкивал слова по одному из сжатых губ, словно наносил Джес удары мечом – один за другим, мстя за раны, которые она нанесла ему когда-то.

Хотя он не мог определить в скудном свете, правдивы или нет были её чувства, голос её звучал убедительно. На мгновение она опустила голову и замолчала. Потом ответила:

– Он умер от инфаркта. Сегодня. Незадолго до полудня.

Андрей застыл, когда информация просочилась в его сознание. Был ли траур Джес наигранным или нет – его внешние проявления не имели никакого значения. Выбор слов был тем, что определяло разницу. Из всех возможностей умереть, какие были у отца…

Из всех лживых историй, которые она могла ему скормить, на рассказ об инфаркте он рассчитывал меньше всего. Андрей сопротивлялся, однако понимал, что она сказала правду. Он чувствовал это. Великий генерал не мог пасть в сражении, потому что никто и никогда не смог бы его победить.

Только его собственное тело. Его сердце.

Вместо бури гнева, которую ожидал Андрей, он почувствовал, как глубоко в его душе открылся источник, уносящий прочь горечь, накапливавшуюся за годы отчуждения, враждебность к отцу, о котором он думал, что тот попросту должен быть. Новое воспоминание пришло к нему – о вопросе, который он задал на похоронах матери: что мы сделали с тобой, отец?

И снова горечь и обида волной поднялись в нем: обида не на отца, а на себя. Опять презрение к себе. Он покинул отца в неудачный момент – в тот момент, когда он, может быть, ещё мог его спасти. Может, он смог бы смягчить его гнев, остановить войну, которая теперь уничтожала Звёздную Лигу в изгнании.

– Николай, – хотя это слово прошептал Андрей, но мысли, которые роились у него в голове, были мыслями Даны. Несмотря на все, что с ним произошло, несмотря на появление Джес и все подозрения о том, что тут не обошлось без его брата – Андрей, тем не менее, понимал: Джес права.

И Дана. И даже Николай. Моя жизнь – мой выбор. Только тот, кто присутствует при свершении событий, может оказывать на них влияние.

Может быть, с течением времени ему даже удастся спасти своего брата. Андрей поднял глаза и сделал несколько шагов к Джес. На секунду его нога застыла над порогом камеры: символичность его последнего свидания с Николаем не ускользнула от него. Ещё один решительный шаг, сделать который я решил сам.

– Куда мы пойдём? – спросил он Джес.

Андрей не мог избавиться от одной-единственной мысли. Почему все годы моего обучения должны приносить столько боли?

27

Новая Москва

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

18 июня 2801 года

Рычаги и переключатели под руками Андрея казались ему живыми.

– Майор, мои приборы показывают нарастающую активность по всей линии фронта, концентрация на наш левый фланг, – вышла на связь капитан Виммер.

Несколько мгновений Андрей не воспринимал сообщения, все ещё не в силах поверить, что он вновь сидит в кокпите своего меха. Будучи преподавателем Академии, он практически никогда не оказывался в рубке боевого гиганта. Потом он ненадолго снова стал мехвоином – лишь для того, чтобы опять лишиться этого звания, на этот раз в результате интернирования. Словно несчастная любовь. Туда-сюда, вперед-назад… Однако – как в тяжёлом браке – если всё было в порядке, как сейчас… Тьфу-тьфу-тьфу… я попросту не желаю больше никем быть. Никем и нигде. Только здесь. Андрей встряхнулся и ответил:

– Принял, – взгляд на дополнительный экран подтвердил, что Виммер права. Орбитальная съемка формировала трехмерное изображение Новой Москвы, которое компьютер переводил в двухмерный вариант, пригодный для монитора, так что Андрей имел довольно точное представление об окружающем его городе и его жителях. Вернее сказать – где враг концентрирует наибольшие группы.

Вообще-то, Андрею вовсе не хотелось называть бунтующих гражданских «врагами». Но его разум делал то, что нужно для выжывания.

– Ваши приказы?