Исход

Сейчас он всё равно вздрагивал и с трудом ловил дыхание, ожидания наказания за дерзость. Но ведь теперь ему можно подойти и поцеловать, чтобы все поняли, что она принадлежит ему и только ему! Ведь он уже сам высокородный, с белой маршальской ленточкой через плечо и даже, немыслимо, муж! Но хотела ли она этого? Было ли ему место в её счастье, в этой идиллии, в танцах и объятиях, что она делила с его сыном. Его ли это сын? Микаш не чувствовал с ним родства. Но с Лайсве лучше, а без неё — вообще никак. Только заметит ли она, если он пройдёт рядом?

Микаш поднял со стола белую розу и принялся теребить лепестки, такие же нежные, как её губы.

— Ты счастлив? — похлопал по плечу Ульрих, довольный назначением Микаша. Хотя какая разница, кому служить, капитану или маршалу, если вместо армии лишь куцый отряд?

— Да, — ответил Микаш и, поймав на себе взгляд тестя, покорно склонил голову: — Благодарю от всего сердца за честь называться вашим сыном и наследником.

— Это только для неё. Ты хоть понимаешь, какое сокровище тебе досталось? Она самая лучшая и достойна самого лучшего! — ответил лорд Артас. — Если ты обидишь её словом или действием, если хоть в мыслях посмеешь изменить ей, я сотру тебя в порошок!

— Будьте спокойны, у меня кроме неё никого не было, да и не хотелось смотреть ни на кого после.

Ульрих с шумом выдохнул, лорд Артас фыркнул и пригрозил:

— Смотри у меня!

Старик снова вернулся за стол.

— Вы серьёзно? Тогда в лесу мы подумали, что вы удрали, что надоело её искать и совестно было… — затараторил Ульрих, но Микаш прервал его властным жестом.

— Я с поля брани бежал лишь раз, когда мой маршал мне приказывал, — говорить «бывший» не получалось, словно поклявшись Гэвину, Микаш навсегда остался его и только его человеком невзирая на то, что тот сам ушёл из ордена. — А больше никто — ни совесть, ни страх — такой власти надо мной не имеет.

— Так, а… — заговорил Ульрих более робко и вместе с тем уважительно. — Что дальше делать будем?

— Охотиться. Здешние леса на демонов богаты, можем в Заречье стрыгов погонять, пока приказов из ордена нет и война сюда не докатилась, — отвечал он, разморённый вином.

Потусторонняя красота жены завораживала его тем сильнее, чем дольше он наблюдал за ней.

— А как же? — Ульрих украдкой указал на Лайсве.

— Она ли не краше всех женщин Мунгарда? Она ли не самая желанная награда для доблестного воина?

— Она! — согласился Ульрих.

— Она моя жена и мать моего наследника. Никто, даже боги, не посмеют это оспорить!

Микаш направился к ней сквозь толпу танцующих.

* * *

Микаш снова прожигал её спину вожделеющим взглядом и не решался подойти, предпочитая пугать гостей свирепым видом. Воины, конечно, уважали его суровый нрав, а вот высокородные ценили намного меньше.

От громкой музыки и танцев Гед расшалился и подскакивал на одной ноге, цепляясь за руки Лайсве. Хоть обвыкся немного.

Когда музыка замедлилась, Микаш направился к ним и замер поблизости, проверяя, заметят ли его. Лайсве улыбнулась и помахала ему. Он сложил руки на груди и отвернулся, притворяясь, что ничего не видел.

Лайсве поймала Геда и заставила послушать:

— Твой отец хочет со мной потанцевать, ты ведь меня отпустишь?

— Нет! — он упрямо затряс головой.

— Нельзя быть таким жадным. Посмотри, какой он хмурый, а ты счастливый. Разве тебе ни капли его не жаль?

Гед насупился и топнул ногой:

— Нет! Я ж-ж-жадный, я плохой!

— Но я же знаю, что ты не такой. Поделись с ним счастьем. Если отдашь его другому, у тебя самого только прибавится.

Скривившись, Гед взял Лайсве за мизинец и подвёл к Микашу.

— На! Не глусти! Ты победил чуда, — сказал малыш, гордо отворачиваясь и вместе с тем поглядывая на отца одним глазом.

— Что-что я победил? — Микаш обескуражено сдвинул брови.

— Чудище. Он ещё не все слова выговаривает, — Лайсве прыснула в кулак от их серьёзного вида.

Они одинаково зарделись.

— Ну же, потанцуем! Ребёнок так просит! — Лайсве кивнула на Геда, который старательно прятал от них взгляд. — Не расстраивай его, он между прочим очень хочет тебя развеселить.

Не дожидаясь согласия, Лайсве повела мужа к танцующим. Заиграли танец влюблённых, единственный, в котором дозволялось преодолевать расстояние учтивости в вытянутую руку. Микаш прижал Лайсве к себе неприлично туго, сильные ладони сошлись на её талии стальным обручем — всё встало на свои места.

— Чем ты теперь недоволен? Ты же получил звание маршала. С поддержкой отца никто не оспорит твоё место в ордене. Или тебе не хватает мраморного замка на берегу моря и всего мира в придачу?

Микаш усмехнулся, вспоминая свои детские выходки. Какой же долгий путь они прошли!

— Или ты недоволен своей женой и ребёнком? — спросила Лайсве, когда ей удалось перевести дыхание в его тесных объятиях.

Ох, и зря она это сказала! Его хватка стала ещё туже, словно он боялся, что жена вот-вот вырвется и убежит.