Исход

Докулайская долина встретила отряд промозглой погодой. Дорога разлезлась и чавкала под копытами и сапогами. Дождь лил днями напролёт, хмуро провожали Сумеречников дремучие хвойные леса. Лошади еле волочили ноги, да и люди выглядели не лучше. Все мечтали о безопасном приюте, сытной еде и тёплой постели. Только Лайсве мучилась от беспокойства тем сильнее, чем ближе они подъезжали к вотчине Петраса. Безликого она больше не призывала, страшась увидеть пустоту и смерть вместо него.

Вымокшего и продрогшего Кыма она забрала к себе в экипаж, сославшись на скуку. Постепенно он становился всё более уверенным, перестал заикаться и краснеть от каждого её взгляда.

Кым развлекал её игрой на свирели и делился новостями, которые подслушал в отряде. Лайсве рассказывала ему о фехтовании, аурах, родовом даре и мире вокруг. Однажды Кым пустился в воспоминания о жизни в Заречье и даже проговорился о девушке. Правда, по его словам выходило, что она влюблена в него по уши, а он ни слухом ни духом об этом.

— Кто, Майя? Да вы что! — возмутился Кым. — Она же мелкая совсем, глаза вечно на мокром месте. Не доросла ещё!

— А сколько ей?

— Шестнадцать, на полгода меня старше.

— Ничего себе, мелкая! — засмеялась Лайсве. — Сдаётся мне, не дорос тут кто-то другой.

Кым поджал губы и уставился на стену дождя снаружи.

— Всё равно я вряд ли вернусь.

Лайсве тоже отодвинулась к своему окну. Показались размытые тени. Снаружи донеслись выкрики. Экипаж, скользя колёсами, остановился вместе с отрядом. Что стряслось? Не могли же Лучезарные обнаружить их сквозь все иллюзии и прочие предосторожности?

Закутавшись в платок и надвинув капюшон поглубже, Лайсве выскочила на улицу. Разлетались в стороны брызги из луж, Кым не отставал от неё ни на шаг.

Впереди толпились люди. Ветер трепал штандарт — чёрный ворон с кольцом в когтях на зелёном фоне. Петрас, демоны его подери!

Лайсве пробралась сквозь толпу. Кузен встречал гостей в роскошном камзоле: зелёный бархат расшит золотым позументом, плащ с гербом подбит лисьим мехом, широкополая шляпа щеголяла пышным гусиным пером. Лицо было гладко выбрито, только над верхней губой изгибалась тонкая полоска чёрных усов. Петрас снова рисуется! Неужели не понимает что сейчас не время?

— Разве вы не знаете этикета? Господа будут разговаривать только с господами, а не с голодранцами, — высокомерно заявил он. — Иначе — проваливайте!

— Но нам обещали приют. Мы сделали большой крюк ради этого! — Микаш оглядывал его хмуро.

«Видишь, почему я не хотела принимать от него помощь?» — Лайсве послала мужу мысленное сообщение.

Он мотнул головой, разочарованно щурясь.

— Есть среди вас высокородный? Если вам нужен приют, то пускай просит он! — продолжал издеваться кузен. Сейчас припомнит все те разы, что Лайсве утирала ему нос.

Она подошла к Микашу, сжала его ладонь и произнесла не терпящим возражений тоном:

— Он командует этим отрядом. Без него я говорить не буду.

— Будь по-твоему, принцесса, — скабрёзно ухмыльнулся Петрас.

Они вышли на поляну, отгороженную от дороги плотной стеной разлапистых елей. У её края стояла кормушка для животных под большим навесом. Там они спрятались от дождя.

— Что за дела? — возмутилась Лайсве первой.

— Сними, на милость, этот жуткий платок! Или, возясь с безродным муженьком, ты забыла, что на переговорах должно смотреть друг другу в лицо?

Лайсве стиснула зубы и опустила платок.

— Ты ничуть не изменилась. Ни прожитые годы, ни перенесённые тяготы не в силах умалить твою красоту, — Петрас потянулся к её руке и хотел поцеловать, но Лайсве одёрнулась.

Микаш становился мрачней туч на небе.

— Давай обойдёмся без книжных комплиментов. Наши люди мёрзнут, — напомнила Лайсве.

— Вы хотели предложить нам приют. Если отказываетесь, то скажите сразу и не тратьте наше время даром, — поддержал её Микаш, взяв себя в руки.

— Если бы я не мог вам ничего предложить, то вряд ли бы стал разговаривать с　помойной дворнягой вроде тебя, — опустился до оскорблений Петрас.

— Откуда ты узнал о нашем походе? — Лайсве снова перехватила нить разговора, пока кузен не довёл до бешенства их обоих.

— Я тоже не жажду здесь оставаться. Скоро единоверцы займут Кундию, и одарённых отправят на костёр, как это было в Веломовии. Я не за себя пекусь, уж я бы выступил против коленопреклонных тварей в открытую, но людей своих жалко. У них семьи — вся жизнь впереди, — любовался собой Петрас, намекая при этом на трусость собеседников. — Вот я и отписался в Компанию. Мне ответил главнокомандующий, некто доктор Жерард Пареда. Сказал, что вы направляетесь в Норикию через Кундию, и велел приютить вас, а после сопроводить в Дюарль. Не верите?

Петрас всучил Микашу бумагу. На фасном сургуче стояла печать Компании — три женщины, черпающие воду из источника. Рядом красовалась витиеватая подпись Жерарда. Микаш пробежал глазами по строчкам:

— Вроде всё верно.

— О, дворняга ещё и читать умеет? — криво усмехнулся Петрас.

Лайсве уже самой хотелось надавать ему оплеух. Родство и титулы утратили значимость. Война всех уровняла и даже сделала ниже: лишившись дома и призвания, они стали нищими изгнанниками.