Исход

Остров был всё ближе, дорога – всё труднее. Стало тепло, и снова, теперь уже у всех, заболели глаза. На каждую маленькую радость тотчас находится своя неприятность. Не жизнь, а весы. Когда же мы наконец подошли к острову, подул сильный SW и растащил льдины, так что наша команда оказалась разделённой огромной полыньёй. Пробовали мы спустить каяки на воду, но ничего из этого не вышло – ветер поднял такую волну, что каяки, грозив перевернуть, заливало водой. Зато наши льдины понесло на NO и прибило к острову там, где подняться на него можно было и не мечтать – с тем же успехом получилось бы взлететь. Словом, если бы не штурман, я не знаю, что бы мы делали.

– Ну что, мокрые курицы, – обратился он к нам.

И это было настоящей правдой: каждый из нас был похож на мокрую курицу, и не только потому, что все мы изрядно вымокли – вид у всех был попросту жалкий и разнесчастный. К этому времени нам всё-таки удалось воссоединиться на одной сравнительно небольшой льдине в окружении шуги. И когда мы столпились в полном недоумении относительно дальнейших наших действий, штурман, оглядывавший отвесную стену острова, сказал:

– Ну что, мокрые курицы, пойдём на поиски низкого берега или попробуем подняться здесь?

Он указал на какой-то вертикальный заснеженный жёлоб – очевидно, это была трещина, забившаяся снегом.

– Попытаться можно, – ответил Раев, оглядывая жёлоб.

– Ну вот и попытаемся! – весело сказал штурман.

И с этих слов началось наше восхождение.

Шаг за шагом штурман и Раев прорубали в снегу, забившем жёлоб, ступени. Шаг за шагом мы подтаскивали вещи и по одной поднимали их привязанными наверх. После того, как были подняты последние нарты, на остров поднялась вся команда. Впервые за полтора года мы все стояли на твёрдой земле, кричали “ура!” и обнимали друг друга.

Пообедав кое-как, мы уснули. И только наутро принялись осматриваться. Впрочем, это не заняло много времени – мы и так знали, что находимся на леднике. С ледника надлежало спуститься на камни, откуда, как мы видели раньше, прилетали птицы.

– …Имейте в виду, – сказал штурман, собрав нас, – ледник штука обманчивая. Идти по нему будет легко, но впереди могут быть трещины – вроде той, по которой мы поднимались на остров. Трещина, присыпанная снегом – это верная смерть, выбраться из неё невозможно… Это понятно?..

Мы стали обсуждать, как же нам лучше и безопаснее продвигаться по леднику, и наконец решили так: штурман и Раев, которому штурман, как мне кажется, всегда доверял больше всех и считал наиболее сообразительным из нас, пойдут вперёд, обвязанные лямкой и на расстоянии двадцати саженей. Идти они будут, ощупывая снег лыжными палками, предварительно сняв с них кружки. Третьей пойду я – так, чтобы не терять их из виду и чтобы меня видели идущие за мной. По моим следам пойдут все остальные, таща одни нарты и один каяк.

– И не задерживайтесь, не растягивайте это шествие, – сказал арьергарду штурман напоследок. – Есть уже нечего, и неизвестно, что ждёт впереди.

Так мы и отправились навстречу неизвестности: впереди штурман, за ним Раев, потом я. А следом – все остальные. Идти было легко – лёд был ровный и гладкий, без надоевших нам ропаков. Ещё пару лет назад я понятия не имела, как встать на лыжи. Но теперь я справляюсь с лыжами; встав на них, я именно бегу, а не ковыляю как спервоначалу.