Исход

Итак, мне приснилось, что я падаю. Но когда я проснулась, а я была уверена, что проснулась, падение не прекратилось. Тогда я, помню, подумала, что продолжаю спать, но в следующую секунду случилось то, что развеяло всякие сомнения: над головой у меня с громким плеском сомкнулась вода. Не забудьте, что вода вокруг нас исключительно ледяная, прикосновение которой похоже на ожог. И только тут я поняла, что не сплю и, начав барахтаться, вынырнула опять на поверхность. Вокруг меня плавали шапки, рукавицы и прочие наши вещи. На льдине, которая, как оказалось, треснула, оставался каяк.

Не помню как, я вскарабкалась на льдину. Но тут ужас моего падения показался мне пустяком, потому что на льдине я не обнаружила ни штурмана, ни Шадрина. Ведь сначала я думала, что каким-то непостижимым образом одна умудрилась скатиться в воду. Но выходило, что и штурман, и Шадрин тоже “купались”.

И тут я увидела их. Они барахтались примерно там же, откуда я только что выбралась на льдину. Их положение усугублялось тем, что они спали “валетом”, то есть сняв сапоги и засунув ноги в малицы друг к другу. Теперь же в воде они никак не могли выпростать ноги. Наконец им это удалось, и они разлетелись как бильярдные шары от удара.

– Сюда! – крикнула я. – Здесь ступени.

От холода у меня стучали зубы. Казалось, я промёрзла настолько, что постепенно моё нутро превращается в сплошную ледышку.

Они поплыли ко мне, заодно подбирая рассыпавшиеся вещи и забрасывая их на льдину. Когда они уже стояли на подводном уступе и держались за крошащийся край нашего айсберга побелевшими пальцами, штурман, тяжело дыша, отфыркиваясь и с трудом шевеля онемевшими губами, сказал:

– Ольга, бросайте каяк в воду и прыгайте сами – нам здесь нечего делать.

– Как? Прыгать в воду? – испугалась я. Видимо, от потрясения и холода я перестала что-либо понимать.

– Каяк в воду, сама – в каяк, – рявкнул штурман.

Только тогда я поняла его: на льдине нас действительно ждала бы неминучая смерть, мы не смогли бы ни переодеться, ни обогреться. Наше спасение было в том, чтобы плыть к островам, гребя изо всех сил. Поэтому, не рассуждая и не задавая больше вопросов, я столкнула в воду каяк и сбросила в него остававшиеся у нас вещи.

Мне хотелось прыгнуть, чтобы сразу оказаться в лодке. Но я побоялась пробить парусину, а потому, перекрестившись, я съехала по льду в воду и подтащила каяк к льдине, на боковине которой по колено в воде стояли штурман и Шадрин. Первым спустился Шадрин и помог мне выбраться из воды, после чего к нам присоединился штурман. У каждого их нас зуб на зуб не попадал, пальцы не гнулись, а лица словно окаменели. Штурман, ставший белее льда, проговорил застывшими губами:

– Берём вёсла и, ни слова не говоря, гребём к острову. Это наша последняя надежда и единственное спасение. Хотим жить – нужно двигаться. Не останавливайтесь, пока не причалим.

И мы принялись грести. От движения стало немного легче, хотя ноги всё равно стыли, как будто я и не вынимала их из воды. Иногда мы всё-таки останавливались, чтобы передохнуть, но, боясь замёрзнуть, снова налегали на вёсла. Спустя несколько часов мы были на мысе Флора. На наше счастье туман рассеялся, а NO сменился на истинный N. Зато второй каяк исчез, как будто его и не было. На берег мы вышли, еле держась на ногах. Во всяком случае, я ещё никогда так не уставала. А потому, как только ноги коснулись земли, я сразу упала. Шадрин, напротив, пустился в пляс, так что у меня мелькнула мысль, а не сошёл ли он с ума. Сначала он отплясывал молча, а потом запел в голос:

…В кабаке столбом веселье и содом.
Разгулялся, расплясался пьяный дом!
У кого бренчат за пазухой гроши,
Эй, пляши, пляши, пляши, пляши, пляши!..

Пока я валялась, а Шадрин отплясывал, штурман принялся разводить огонь – благо плавника вокруг было предостаточно. И скоро мы сидели вокруг огня, стараясь обсохнуть и согреться. Шадрин сказал, что, похоже, опять отморозил пальцы ног – ведь он уже падал в воду и отмораживал ноги, когда мы возили плавник у берега Ямала. Штурмана трясло, у меня, я чувствовала, поднималась температура. Все наши товарищи пропали. Такова была цена, которую мы заплатили за мыс Флора острова Нортбрук Земли Франца-Иосифа.

Мы не могли знать, что стало с береговой партией и с теми, кто плыл на втором каяке. Чудом при нас осталась винтовка и немного патронов. На льдине всё это, а ещё жестянки с документами и письмами и несколько шкур оставалось в каяке, потому именно чудом не затонуло.