Исход

Правду сказать, ему совсем, совсем не нравилось уже второй раз за последние три года всё бросать и начинать жизнь считай по новому! Бросать обильно политую его потом землю, что только-только начала вознаграждать за вложенный труд, бросать просторный, светлый, правильно устроенный дом, смотреть на явно страдавшую жену и постоянно слушать её тяжёлые, полные укоризны вздохи, вновь дёргать едва успевших привыкнуть к новому месту детей, ломая голову решать, что взять с собой, а что оставить. НО ещё больше Муру не нравилась идея остаться с семьей на хорошо ухоженной земле, в большом и крепком доме… посреди лишённых порядка и твёрдой руки земель! Одна только мысль об этом холодила кровь у него в жилах и вызывала настоящий потоп не самых приятных воспоминаний о том, как ему с семьёй пришлось бросать всё в самый первый раз. Бросать пусть и не такой большой, но родной до последней половицы дом! Бросать доставшийся от предков надел не самой плохой земли, который когда-то получил оттрубивший полные 40 лет службы прапрадед-легионер! Бросать всё, что не влезло в запряжённую парой телегу! Бросать, а затем бежать от прорвавших границу и накатывавших как кровавый прибой орков! Сколько тогда его семья натерпелась на забитых беженцами дорогах… и не передать! Потерявшие всякий страх бандиты! Мало чем отличавшиеся от них дезертиры! Ещё больше чем всегда наглые от страха дворяне и их выслуживающиеся перед хозяевами охранники-холуи! Постоянные драки между беженцами за место у водопоя, за возможность пасти лошадей, за право ехать по камням переполненной дороги, а не утопая в грязи тащиться по обочине, по любому поводу, да и без повода тоже! Особо жестокие драки, не до крови, а до смерти между прикреплёнными и свободными крестьянами! Во время одной из таких драк Муру впервые в жизни пришлось использовать по назначению доставшийся от прапрадеда-легионера меч, впервые в жизни убить человека — семейная реликвия не подвела, пригодились и острый плотницкий топор, и нож для заколки свиней. Самое приятное не подвёл и сын Лоп, очень вовремя воткнув вилы в спину почти уже прикончившего Мура здоровенного прикреплённого с цепом для обмолотки зерна. В общем несколько раз беглецы находились на самом краю, но отбились, отстояли свои жизни и прихваченный в дорогу запас еды, решительными лицами-глазами… в комплекте с крепко сжимаемым в руках оружием заставили передумать нацелившихся на их лошадей купеческих приказчиков. А ещё их повсюду преследовали-встречали жуткие слухи… слухи о том, что происходит позади… о том, что происходит впереди… о том, что происходит везде вокруг на просторах стремительно разваливающейся империи. Именно в дороге Мур с семьёй узнали о падении столицы, узнали о том, что Парнской империи больше нет, и отныне каждый сам за себя…

Одно несомненно: Муру и его жене невероятно, сказочно повезло не сгинуть самим и не потерять детей в творящемся вокруг них кошмаре. Первый раз повезло с орками — как позже стало известно родную провинцию, где прежде располагался дом очень вовремя сбежавшей крестьянской семьи, безжалостные орки начисто очистили от людей. Рабов против обыкновения не брали, а вырезали всех до последнего человека! До основания разрушили все города, крепости и замки, сожгли все поместья и деревни! Как позже рассказывали седые от пережитого ужаса очевидцы, рассвирепевшие степняки не угоняли, а безумно вырезали брошенный домашний скот, вытаптывали поля, вырубали-выжигали виноградники и фруктовые сады! Кто-то посторонний без сердца и души мог бы сказать, что орки наконец-то отомстили империи за отнятые у них когда-то земли, сравняли счёт, восстановили справедливость, превратив захваченную провинцию в то, чем она являлась лет 300–500 назад… Но ей богу, не стоило так говорить при жителях той самой провинции — за подобные слова потерявшие ВСЁ люди могли не только без разговоров выбить зубы и переломать кости, могли убить. И это тоже было бы справедливо!