Исход

Девушка не могла сказать, что ничего не слышала. Конечно, она слышала, как с лёгким хлопком закрылся атлас, как его осторожно положили на стол. Слышала она так же, как капитан поднялся с кресла и направился к ней. Она поняла, зачем он к ней идёт, а потому, когда ей на плечи легли знакомые грубые ладони, Анджелика вздрогнула не от неожиданности, а от охватившего её трепетного чувства.

Она же не собиралась сейчас ничего подобного делать! Принцесса думала даже, что вчерашнее праздничное безумство было их последней связью с нежданным любовником, но видимо она ошиблась.

Губы Барбаруса, коснувшиеся её шеи, заставили девушку вздрогнуть ещё сильнее. Дыхание перехватило, и слова отказа застряли где-то в горле, не сумев выйти наружу. Анджелика повернулась к нему лицом, намереваясь извиниться, сказать что-нибудь, чтобы не обидеть нового друга, но сказать ничего не смогла, так-как губы любовника накрыли её собственные, сами собой раздвинувшиеся им навстречу.

Принцесса больше не контролировала себя. Лёгкий сарафанчик, который она носила на голое тело, упал к её ногам, и обнажённая грудь прильнула к жёсткому колету капитана. Анджелика обвила руками шею любовника, а он подхватил её под ягодицы и слегка приподнял вверх. Тогда она раздвинула ноги и скрестила их у него за спиной, от чего он сразу вошёл в неё на всю длину своего немаленького органа…

Они двигались, не размыкая объятий, не прекращая поцелуя. Со стеллажа, к которому Анджелика прижалась спиной, что-то падало, сыпалось, но сейчас это ей было всё равно! Страсть не утихала, хотелось ещё, хотелось быстрее, глубже!..

Как бы ни были сильны руки Барбаруса, но через какое-то время он устал, а потому перенёс свою любовницу на столик, смахнув с него атлас, и они продолжили там. Но и тут их ждало неудобство – столик был низковат, и капитану приходилось сильно сгибать колени. Анджелика это поняла и велела ему сесть в кресло, а сама запрыгнула сверху и нетерпеливо направила в себя его пылающий орган!..

Её движения были неистовыми и стремительными – помогли хорошо натренированные ноги. Любовники не знали сколько прошло времени, может быть минута или две, но тут в самый разгар этой бешенной скачки девушка почувствовала внутри себя биение мужского семени и от этого ощущения волна удовольствия, поднявшаяся снизу вверх, накрыла её с головой!

Они так и замерли в обнимку, вцепившись друг в друга, как хищник и жертва. Вот только кто был кем?

Когда Анджелика почувствовала, что скипетр капитана внутри неё опадает и теряет форму, она ещё раз поцеловала своего любовника, быстро соскочила на пол, привела себя в порядок, накинула сарафанчик и выбежала из библиотеки.

С Драсей они столкнулись буквально на пороге. Принцесса на миг ощутила себя кошкой, застигнутой, за кражей сметаны, но вдруг почувствовала… Не поняла, а именно почувствовала, что её возлюбленный только что был с женщиной!

И снова ревность окатила её, словно горячей волной! Ревность, возникшая в то самое время, как семя капитана обильно струилось по внутренней поверхности её бёдер.

Они ничего не сказали друг другу, только прижались ещё не остывшими телами, и так в обнимку отправились к себе. Ночь, которая была у них после этого, казалась волшебной сказкой! Любовная битва шла до утра, неистовость сменялась нежностью, и ни один из них не мог взять верх над другим.

....................................................................................

– Я был с Фоллианой, – признался Драся, смущаясь гораздо больше Анджелики. – Сначала я действительно навестил Быка, (Фиг дрых без задних ног), послушал его жалобы и клятвы, что он де никогда к этому пойлу больше не прикоснётся, после чего направился в библиотеку, но немного не дошёл до неё. Просто я проходил мимо главного зала и увидел, что Берёзка лежит на скамье, а Фоллиана хлопочет вокруг неё, как любящая старшая сестра над заболевшей младшенькой. Конечно, я вошёл и спросил, не требуется ли помощь. Но Фолли сказала, что всё в порядке и Берёзке просто нужен отдых, так-как она быстро устаёт в последнее время.

Тем временем наша дриада уснула, и мы с Фоллианой вышли, чтобы не мешать спящей своим разговором, в соседнюю галерею. Ту, что увешена сильно выцветшими портретами графов и графинь Бодакула. Там стояла одна из больших резных скамей, каких много было в замке. На неё-то мы и присели. Машинально разговаривали шёпотом. Сначала говорили о Берёзке. Она ведь потратила очень много энергии накануне, когда увеличила наши ощущения за счёт сил земли.

Потом мы разговорились о том, что было вчера. Фолли говорила обо всём совершенно откровенно, естественно и без стеснения, и это было здорово! Чаще всего даже с совершенно распутными женщинами невозможно обсуждать подобные вещи. Ведь их распутность в большинстве случаев бывает вынужденной, вымученной и показушной. На самом деле они ещё более закомплексованы и заперты в тиски предрассудков, чем все остальные.