Исход

Я не помню, как уснула, но лежу сейчас посреди раскуроченной комнаты, полной открытых сумок и недавно купленных чемоданов, которые заказала на прошлой неделе, приготовившись ехать домой. Я не собиралась оставлять ни одной вещи в этом доме, потому что, стоит мне переступить порог и выехать за ворота, это станет прощанием.

Я не рассчитывала, что прошлой ночью ко мне придет Тобиас, так и вышло. Видимо, став ночным диджеем, я разозлила птиц, чье щебетание раздается за окном. С трудом себя поборов, я тру глаза, пытаясь развеять сон.

Когда я наконец просыпаюсь, то лежу, с недоумением пытаясь понять, как так крепко уснула посреди кровати, а вся моя сложенная одежда осталась на месте. Продолжая попытки собраться с мыслями, с трудом поднимаю руки. Когда удается привстать с матраса, на котором спала, на меня наваливается такая слабость, что я падаю ничком, чтобы прийти в себя.

Какого черта?

Через несколько секунд назойливое жжение на спине вынуждает меня подняться и осмотреться в поисках острых предметов. Ничего не найдя, я тянусь к сотовому, лежащему на тумбе, и понимаю, что проспала целый день, а до смены остался всего час.

Если бы я собиралась вернуться на работу.

Но нет.

Вместо этого я отправляю письмо своему супервайзеру. Это отнимает у меня несколько минут, поскольку перед глазами все расплывается.

Я ни на шаг не приближусь к заводу. Ни сегодня, ни в будущем. И даже отца не предупрежу о своем раннем отъезде, ведь я не должна перед ним объясняться. Осталось несколько недель до окончания моих обязательств, но преданность, которую я к нему питала, отныне не существует. К черту его!

Пусть все они катятся к черту.

С этой минуты я даю себе досрочное освобождение от всех обязательств. Теперь нормальная жизнь кажется очень заманчивой. Вознамерившись вернуться домой до наступления темноты, я снова пытаюсь приподняться и рычу, когда у меня это не получается.

– Какого хрена?

Я несколько раз моргаю, ведя борьбу с пригвождающей меня к кровати гравитацией. Еще ни разу в жизни я не была такой уставшей.

Изо всех сил пытаясь встать, я спотыкаюсь и, чтобы не упасть, опираюсь руками о матрас. У меня как будто похмелье, хотя вчера я не выпила ни капли спиртного. И это забавно, ведь не найти более подходящего времени побаловать себя, чем то, когда твои бывшие парни после нескольких месяцев душераздирающего молчания возникают из ниоткуда как жаждущие кровопролития фейри и берут тебя с поличным, пока ты признаешься в любви их брату.

– Ха! – выкрикиваю я в пустоту от полнейшего безумия случившегося. О, а вот и истории, которыми я никогда не смогу поделиться. Да кто вообще в такое поверит? Даже мне трудно, а ведь я испытала все на собственной шкуре.

Но переживу ли я случившееся?

Этот вывод мне придется сделать значительно позже.

Изо всех сил стараясь не сорваться, пока не окажусь в окрестностях Атланты, я снова пытаюсь развеять туман перед глазами.

Наверное, от эмоционального истощения меня вырубило, пока я складывала белье. Вот только, судя по всему, между сборами и разглядыванием стен я все же успела что-то сделать, поэтому, если потороплюсь, через несколько часов смогу уехать. Но тело меня предает, и я вынуждена отклониться назад, чтобы голова перестала кружиться. Я много лет не спала так крепко. И, к счастью, не припомню ни единого сновидения.

Намереваясь привести себя в порядок, я потягиваюсь и замираю, почувствовав жжение на спине, а потом слышу тихий шелест того, что прилепилось к коже. И вот тогда по спине распространяется боль. Я протягиваю руку, чтобы коснуться плеча, и от этого движения снова чувствую неудобство. Начинаю ощупывать себя пальцами, и глаза чуть не вылезают из орбит, когда ощущаю прилепившуюся к коже гладкую пленку.

Какого хрена?

Стянув через голову футболку, кидаю ее на пол и ковыляю к туалетному столику, стараясь не упасть. И только теперь обнаруживаю, что к лопаткам приклеены две пленки.

Какого хрена!

Нет нужды приподнимать их, чтобы узнать, что там, но я должна увидеть своими глазами. Мне удается поддеть край большим пальцем и, медленно приподняв пленку, четко и ясно увидеть в отражении черные чернила.

Крылья ворона.

– Боже мой, – вырывается у меня, когда получается приподнять другой край. Я в шоке смотрю на недвусмысленную метку и качаю головой, не желая признавать очевидное.

Вчера вечером я вырубилась не от переизбытка эмоций – меня, вашу мать, опоили и… заклеймили.

Заклеймили!

Меня пометил один из лжецов-садистов, заявляющих о своей любви.

Сначала я думаю на Доминика, но Шон тоже злился и был обижен – возможно, даже сильнее.

Это мое наказание?

Или наглядный пример того, сколько у них надо мной власти?

Тобиас никогда бы не лишил меня выбора. Он слишком уравновешенный, не такой эмоциональный. Он бы не поступил со мной так – тем более после того, как обманул меня.

Или он мог?

«Я могу быть злодеем, в которого ты влюбилась, но это не умаляет моих злодеяний».