Ископаемые

Когда я шел по дороге в Вормстолл, мимо меня пронесся фургон. Он плелся следом с тех самых пор, как я выехал на главную дорогу, хотя у него оставалось много места для обгона. Это был обыкновенный черный фургон, но я не сомневался, что уже видел его прежде – он стоял на нашей улице недалеко от дома. Двое мужчин в кабине держали в руках газеты, так что их лиц я не разглядел. Сейчас я их тоже не увидел, да особо и не старался – голову занимали совсем другие мысли.

Остановившись на полпути, я прислонил велосипед к живой изгороди и посмотрел на лошадь, которая паслась в дальнем углу поля. Лошадь шайр[5] – черная гора в белых мохнатых носочках, с копытами размером с обеденную тарелку и спутавшимся хвостом. Должно быть, животное меня почуяло, потому что через пару минут оторвало нос от живой изгороди, повернулось и громко выдохнуло ароматом ежевики.

Как же я раньше не догадался! Это ведь был Вормстолл.

Он выглядел совсем не так, как на картинках, где изображены гарцующие создания с развевающимися гривами и жемчужными рогами. Но сомнений не осталось – это точно был рог: с грязными пятнами, покрытый травой, кусочками ежевичных листьев и длиной почти с мою руку.

Единорог подошел к забору и заржал. Я дотронулся до его шеи – он вздрогнул, но, кажется, не возражал, погладил нос, а он прикусил губами мою футболку. Но когда я протянул руку, чтобы потрогать рог, единорог резким движением отдернул голову и умчался от меня легким галопом. Я попробовал позвать его обратно, но единороги не приходят на зов, так что я вернулся к велосипеду и поехал к дому.

Дверь была открыта, но на этот раз записки не было. Поэтому, чтобы быть вежливым, я позвонил в звонок.

– Обязательно так шуметь? – произнес голос. – Не видишь, что дверь открыта?

Это был Ло. Я вошел в коридор. Он спускался по лестнице, сжимая в руках ворох простыней и полотенец.

– Мне очень жаль, что я опоздал. Это не моя вина, – выпалил я. – Меня в школе наказали, и мама посадила меня под домашний арест. А еще я видел Мортифера, он пришел в мою школу и… Что это?

Я наступил на что-то влажное и липкое – этот след вел к кухонной двери. Он был очень похож на…

– Кровь, – сказал Ло.

В кухне Дидо сидела на кладке яиц. Она взглянула на нас и щелкнула клювом, но как-то вполсилы.

Всюду виднелись лужицы крови. В центре, за кухонным столом, восседала миссис Линд, прижимая к руке перепачканное красным полотенце.

– Привет, Джордж. Я знала, что ты придешь! – Ее голос звучал радостно, но лицо было бледным, как у призрака.

Я смотрел на женщину во все глаза:

– Что стряслось?

Вместо ответа она приподняла ткань. На пол хлынуло еще больше крови. Она снова закрыла рану, но я успел разглядеть рваный разрыв и блеснувшую в нем кость.

И следы зубов.

– Кто это сделал?

– В пруду для уток появилось что-то новое, – ответил Ло, разрывая тряпку.

– Вчера там этого не было, – подхватила миссис Линд. – Я пошла кормить рыб, но ни одной рыбки не осталось… Должно быть, он был очень голоден, несчастное создание. Там пчела тонула. Я опустила руку в воду, чтобы ее спасти, и… цап!

– Ты, святой Георгий, поставь чайник, – приказал мне Ло. – Нам понадобится горячая вода. И вот это, – достав из шкафа аптечку, он вытащил маленький флакон, наполненный чем-то похожим на кристаллы сахара.

Я взглянул на извилистую надпись на этикетке: «Аликорн[6]. Применять с осторожностью».

– Ей нужно наложить швы. – Даже я это понимал. – Ее нужно отвезти в больницу. – Я не знал, как мы ее туда отвезем. Без телефона мы даже скорую помощь вызвать не могли.

– В больницу? Зачем? – Ло достал вторую коробочку. На ней было написано «Шитье». Внутри было все, что могло ассоциироваться с этим словом: катушки с разноцветными нитками, игольница, ножницы, наперстки и… иголки.

Я смотрел на них не моргая. Он что, собирался зашить миссис Линд, как старые штаны?

– Ты не можешь! Это так не делается! У них специальные нитки и специальные иглы и… все такое.

И врачи, и медсестры, и люди, которые знают свое дело.

– Никакой больницы. Никаких врачей, – сказал Ло. – Они задают слишком много вопросов. А теперь пошевеливайся, пока она не истекла кровью.

Я посмотрел на миссис Линд: ее кожа приобрела оттенок обезжиренного молока. Я послушался и взял чайник. Ло выбирал иголку.

– Ее нужно продезинфицировать, – сказал я. Однажды Гарри решила проткнуть себе ухо. Туда попали бактерии, и рана гноилась несколько дней.

– Нет нужды, – сказал Ло. Сняв крышку с флакона с аликорном, он посыпал содержимое на рану, будто солил картошку. – Против этой вещицы не устоят никакие бактерии.

– А что это? – спросил я.

– Измельченный рог единорога, – ответил Ло, слизывая с пальцев кристаллы.

– О-о, – протянул я. – И ты взял его у…

– Большого Найджела, – кивнул Ло. – Хотя без борьбы не обошлось. Ему не нравится, когда рог перетирают.

* * *

Я держался молодцом, пока Ло не взял в руки иглу. Она сверкнула у него между пальцев и вонзилась в кожу. Комната закружилась и поплыла, точки света заплясали перед глазами – меня накрыла волна дурноты.