Искра и Тьма (СИ)

— Хоть одну птицу за весь день кто-нибудь заметил? — неожиданно спросил Девятко у воинов, окруживших костер. — Вчера еще живность была. Шагра будто вымерла…

— Ночь, — вторил ему Злоба. — И волков не видать. Не нравится мне это…

— Вот это действительно странно, — задумался Девятко. — Ежели даже волков нет… что ж за нечисть здесь завелась?

Ночью таинственный крик снова отзывался на голоса. Все были встревожены, дремали чутко. Искра спала в повозке, примостившись между сундуками, обняв Буяну и уткнувшись головой в ее пахнущие травами волосы. Она устала за день — от быстрой скачки, от кажущегося ей надуманным врага. Она боялась, но чаще злилась; всё время хотелось вырваться вперед и пуститься вскачь. И еще — мучительно — хотелось кому-нибудь нагрубить, но приступы ярости быстро проходили, и она в который раз тупо отдавалась изматывающей езде по изогнутой, изрытой дороге.

Искра проснулась посреди ночи. Откинула полог фургона. Человек десять на посту сонно вышагивали среди кольев. У подножья холма деревья окутывал неестественный, бледно-молочный туман. Он оплел стволы, словно паутина.

Искра вылезла из повозки и… очутилась одна. Ни дружины, ни коней, только полусгнивший частокол. Под ногами в воздушную пыль разлеталась сгоревшая трава; внизу в безмолвной скорбной мольбе воздевали к неприветливому темному небу обугленные ветви искривленные деревья. Свистел ветер, разнося гарь и смрад разлагающихся тел. Среди деревьев бесшумно двигались тени. Сгорбленные, страшно исхудавшие люди шли друг за другом. Шли и шли — обреченно, безжизненно. На ссохшихся лицах — бездонно-черные, немигающие глаза. Искра разглядела и другие существа: маленькие, пузатые, с непропорционально длинными и невероятно тощими руками и ногами. Они ползли по земле и не отрываясь глядели на нее огромными буркалами.

Искра заметалась по холму, ища спасения, и вдруг наткнулась на… сову.

Неясыть сидела на колышке. Антрацитовые очи равнодушно взирали на странные создания, крадущиеся по склону холма.

Проснувшись, Искра потянулась и больно ударилась затылком об окованный железом сундук. Тут же очарование летнего утра испарилось — с его освежающим запахом трав и цветов, что принес в фургон легкий ветерок — хрупкий, невесомый, исчезающий…

Наступил шестой день пути по неоднократно проклятому всем отрядом лесу.

Необъятная Шагра опустела.

Не пели птицы, не слышался треск ломаемых медведем кустов, не сверкали в темноте чащи волчьи глаза — удивительно, но по ним дружина даже скучала.

Опустела Шагра.

Шумела листва, журчали ручьи…

Опустела.

Чьи-то тени мелькали в гуще деревьев, преследуя отряд. Тени являлись людям в холодных опустошенных снах в виде истощенных призраков, в отчаянии протягивающих высохшие руки, заманивая в бездонную, безжизненную, ледяную тьму.

Искра с тоской осматривала хмурые лица, всегда отворачиваясь от брата. Горыню рвало. Вчера он был пьян, мрачен и зол.

Минувший день, самый тяжелый и зловещий, прошел как во сне. Отряд двигался по Жертвеннику невероятно медленно, словно сам воздух сгустился, препятствуя им. Горыня свирепо смотрел из-под нависающих, как скалы, бровей. Накануне он избил дружинника Милена только потому, что тот вовремя не ушел с дороги. Парень со сломанными ребрами лежал в повозке, привязанная к ней же лошадь печально брела вслед.

Поведение Горыни тяготило отряд. Никто не смел перечить княжичу, лишь одна Искра решительно двинулась к фургону, где находилась бутыль с самогоном. Но не успела девушка хоть что-то предпринять, как скользкая от пота ладонь Горыни впечатала ее в дорожную пыль.

— Не смей! — услышала она его гнетущий голос.

Ярость, нараставшая в ней с каждым днем, чуть не выплеснулась наружу. В какой-то момент Искра побежала в лес. Ветки хлестали по залитому слезами лицу.

Отряд выехал на широкую просеку. С обеих сторон круто сбегающие вниз склоны заполнил лес; кое-где земля обрушилась, обнажив бурую породу; обломки деревьев, с торчащими во все стороны кривыми корнями, валялись тут же.

Горыня ни с кем не разговаривал, но и не пил. Долго так продолжаться не могло, это понимали все. Княжич, в конце концов, не выдержал — напился, однако вел себя спокойно.

Утром он подошел к Милену, посмотрел на него, похлопал по плечу, ничего не сказав; парень испуганно смотрел на княжича, ожидая неприятностей, и выдохнул, лишь когда Горыня скрылся из глаз. Искра, поняв, что он хочет поговорить и с ней, не скрывая избегала встреч.

День клонился к вечеру. Поскрипывали колеса фургонов, фыркали кони.

Неожиданно отряд наткнулся на обнаженного человека, одиноко стоящего посреди дороги. У незнакомца была шершавая кожа песочного цвета. Глаза — черная бездна.

На вытянутых руках человек держал младенца. Что-то потянуло Искру вперед, она спустилась с лошади и сделала шаг навстречу. Незнакомец положил младенца на землю и отступил. Шагнула еще…

— Не надо, не надо, госпожа… — услышала она.

Рядом шли дружинники. Мечи сверкали на солнце, сапоги шуршали по гравию.

— Остановись!..