Искра надежды

— Да. Ваша религия должна помогать человеку сделать правильный выбор, если он оказался в подобной ситуации. Однако должна существовать норма, что человек изначально имеет право сделать этот выбор. Когда человек говорит, что не может что-то сделать, потому что ему запрещает его религия, — это правильно. Но когда вы мне говорите, что я не могу что-то сделать, потому что ваша религия это запрещает, — возникает проблема. — Луи взглянул на часы. — Мне пора, труба зовет, — поднялся он.

— Знаете, мне всегда казалось забавным, что такие ярые сторонники абортов вообще родились на свет, — произнес Аллен.

Луи улыбнулся, собрал мусор со стола и простился:

— Спасибо за компанию. И за беседу.

Аллен подхватил свою табличку.

— Вас очень трудно ненавидеть, доктор Уорд.

— В этом-то все и дело, — вполоборота к Аллену заметил Луи, подняв указательный палец. — В этом-то все и дело, дружок, — повторил он с улыбкой себе под нос, уходя.

Бет пыталась сделать все правильно. Она отправилась в Центр — как будто на Марс слетала, судя по расстоянию и цене автобусного билета. Она заполнила отказ от согласия родителей, но в округе его просто отправили в архив. Не ее вина, что судья наплевал на нее и отправился в отпуск с женой. Судьям нельзя давать отпуска, особенно когда от их вердикта зависит жизнь других людей!

В конечном итоге у нее не осталось времени. Таблетки пришли из-за океана, и инструкция была на китайском, но у нее остались бумаги после индивидуальной беседы в Центре, в том числе инструкции для тех, кто решился на медикаментозный аборт. Она вспомнила даму из клиники, которая выступала перед группой, ее слова: «Для тех, кто выбрал медикаментозный аборт, важен фактор времени». Наконец, она не могла вспомнить, какая именно неделя по счету, хотя… была уверена, что срок уже прошел.

Она сидела в ванной, сложившись пополам от спазмов. Сначала решила, что сделала что-то неправильно, потому что крови не было. Но сейчас кровь уже не останавливалась вообще, появились сгустки: темные, плотные массы, напугавшие ее. Поэтому она и села на унитаз. Бет лишь смогла дотянуться до бачка и смыть, смотреть туда, между ног она просто боялась: страшилась увидеть крошечные ручки и ножки, печальное миниатюрное личико.

Она почувствовала, что в животе опять все сжалось, как будто кто-то изнутри натянул к животу и промежности струны и теперь дергал за них. Бет подтянула колени еще выше к подбородку — единственная поза, которая приносила хоть какое-то облегчение, но так на унитазе долго не высидишь. Она решила слезть с унитаза. Легла на бок, продолжая стонать и безудержно потеть. Дыхание стало прерывистым, как будто заклинило звенья в какой-то цепи.

То, что выскользнуло у нее между ног, было размером с кулак. Бет закричала, увидев этот комок на линолеуме. Розовый. Недоразвитый. Сквозь полупрозрачную кожу виднелись темные зачатки будущих глаз и внутренних органов. Между ножек — крючок пуповины.

Трясущимися руками она схватила полотенце для рук и завернула в него комок («Это еще не ребенок, это еще не ребенок, это еще не ребенок!»). И, сунув его на самое дно мусорного ведра, забросала сверху бумажными салфетками, салфетками для снятия макияжа и упаковками: с глаз долой — из сердца вон…

Перед глазами замелькали звездочки — скорее всего, она умирает, но в этом не виделось логики, потому что, как ни крути, на небо она уже не попадет. Сейчас… сейчас она просто закроет глаза на минутку, а когда проснется — окажется, что ничего из этого не было.

Она услышала стук, и на одну ужасную секунду ей показалось, что раздается он из ведра. Но стук становился все громче, и она услышала, как ее зовут по имени.

Бет хотела ответить, правда хотела. Но она так устала, так… устала…

Когда дверь едва не сорвалась с петель от взлома замка, она собрала все оставшиеся силы, чтобы заговорить.

— Не злись, папочка…

И наступила темнота.

Джордж не заглушил грузовик, который вопреки всем правилам оставил в зоне для спецтехники. Он метнулся к пассажирскому сиденью, подхватил на руки находящуюся без сознания дочь и понес ее через автоматически открывающиеся двери в пункт первой помощи. Одеяло, в которое он ее завернул, пропиталось кровью.

— Пожалуйста, прошу вас, помогите моей дочери! — закричал он. И его тут же окружил персонал.

Девочку немедленно уложили на каталку и повезли в глубь здания, он поспешил следом. Медсестра положила руку ему на плечо.

— Мистер…

— Годдард, — ответил он. — Это моя дочь.

— Что с ней произошло? — спросила сестра.

— Я не знаю. Не знаю. — Он сглотнул. — Я нашел ее в ванной. Она истекала кровью… оттуда… снизу…

— Вагинальное кровотечение?

Он кивнул, пытаясь разглядеть, что делает врач. Но врачей было так много, они все толпились вокруг, закрывая ему обзор…

— Как зовут вашу дочь? — прозвучало снова.