Искра (СИ)

В этих снах Рэни был вместе с тем, кого любил всей душой. И кто любил его.

Так страстно… так сладко было отдаваться ЕМУ! И брать взамен все нежность и страсть, на которую мог быть способен лишь любимый человек. И было так смешно — почему-то у этого знакомого-незнакомца менялся цвет кожи: от светлого до резко темного.

Как только не шутит с нами воображение в наших снах!

Вот только иногда яркие сновидения сменялись кошмарами, в которых его тело жгуче целовал кнут, а любимый человек надменно взирал на наказанного любовника с высокого трона… Или когда вжимал лицом в диванную обивку, разрывая неподготовленное тело… яростно вбиваясь в него… причиняя боль как душе, так и телу…

И он не мог шевелиться.

Тело его, слабое, недостойное, оскверненное тело, отказывалось повиноваться. И молодой человек лишь смотрел со стороны, как насилуют хрупкого беловолосого красавца с его лицом… и уходят прочь, бросив в быстро увеличивающейся луже крови…

Ему не нравились эти сны. Хорошо, что их было мало, и все затмевал вновь кружащийся калейдоскоп праздничных сновидений.

Лица… действия… нежность… ненависть… страсть… любовь… тоска…

Вокруг Рэниари все кружилось, мешая осознать действительность. Пока, наконец, не исчезло, оставив только нежность и тягучую страсть.

И он сам погружался в нее с головой, лаская своего возлюбленного… такого сильного… такого нежного… горячего… любимого… единственного…

…Утро встретило Рэниари неожиданно свободными руками и прострелившей его пятую точку резкой болью. Юноша замер, опасаясь шевелиться. Лишь смотрел напряженно в потолок сквозь рамку снятого балдахина.

Сил двигаться не было. С трудом приподняв руки, Рэни поразился — насколько они исхудали. То-то ему кажется, что прошло немало дней. Интересно — сколько?

В памяти осталась ТА принудительная страсть. Вызванная возбудителем, она лишила его не только способности сопротивляться, но и адекватно воспринимать действительность. И тут же молодого человека согнуло от приступа внезапной рвоты и отвращения к самому себе — судя по всему, он САМ отдавался своему насильнику, приняв его за любимого человека! То, что в навязанном сне он любил, Рэни даже не сомневался. Чувство нежности и всепоглощающей любви — это все, что осталось ему от того сна. Все остальное смылось… смешалось… забылось.

Согнувшись в позе зародыша, молодой король содрогался от сухих рвотных спазмов. Было плохо не только физически, но и морально.

Боги! В кого он превратился! Разменная монета для сильных мира сего! Коронованная шлюха, которого трахают все, кому не лень, чтобы пополнить собственный запас могущества!

Б****!

— Прекрати! — Чужие сильные руки подхватили молодого пленника, не позволяя скатиться с края постели. — Ты еще слишком слаб!

И Рэни узнал эти руки, это тело, к которому его прижимали!..

Эккуар Фейринель.

Тот самый, которого он САМ ласкал, приняв за другого. К которому лип как последняя *****!

И плевать, что во всем виноваты возбудители. Эдмир никогда его больше не простит и не полюбит! Рэниари навсегда останется для него всего лишь ценной проституткой, которой все едино с кем и когда спать!

Голова несчастного юноши кружилась, к горлу вновь подступил комок желчи, глаза болезненно слезились. Грязь!.. он чувствовал себя словно в грязи вываленным. Нужно было срочно вымыться, но сил встать не было.

С огромным трудом приподнявшись на руках, Рэниари, не обращая внимания на суетящегося вокруг него князя, попытался сползти с кровати. Из заднего прохода тут же что-то потекло. Кто бы сомневался — что?!

Теперь он не может вернуться обратно. Эдмир не простит… Да он сам себя не простит! А уж говорить о лордах Совета… Рэниари никогда не сможет позволить, чтобы его сына назвали ребенком шлюхи. Достаточно и того, что детство самого Рэни отравило осознание своей незаконнорожденности. Эрэндис это не заслужил. Малыш и так живет с неприязненным отношением собственного старшего отца.

Вновь прижатый к широкой груди Эккуара, Рэни замер, полуприкрыв глаза. А ведь он был счастлив в навеянном зельем мире… в мире, где Эдмир-из-сна просто любил его. ТАМ Эд нежно целовал его, ласкал, искренне радовался их новорожденному сыну. ТАМ Эдмир его просто любил. По-настоящему любил.

…Игнорируя слабое сопротивление пробудившегося юноши, Эккуар долго и страстно целовал его, упиваясь своей властью и беспомощностью Рэниари.

— Ну, почему… — шептал он между звучными поцелуями, — …почему ты все еще сопротивляешься?! Это всего лишь твое сознание — делать выбор между мной и Эдмиром. А твоему телу все равно кого любить! Так сдайся мне, Рэээни! Я все сделаю для тебя! Слышишь? ВСЕ!

Но Искра лежал в объятиях князя с равнодушной покорностью, вновь безучастный к жарким ласкам мужчины.

— Сейчас ты увидишь разницу между нами! — С этими словами Фейринель согнул ноги юноши в коленях, устраиваясь между ними и сжимая в ладони гладкую мошонку пленника. — Я сделаю все, чтобы ты забыл Эдмира!