Искра жизни

* * *

Вернулись дневальные с едой. Для новичков, ясное дело, ничего не выдали. Тут же поднялся гвалт. В секциях «А» и «Б» уже шла драка. Старосты ничего не могли поделать. Там почти сплошь одни мусульмане, а новенькие были половчей и еще не настолько упали духом.

– Надо что-то уступить, – тихо сказал Бергер пятьсот девятому.

– Если только баланду. Пайку ни за что. Хлеб нам нужен больше, чем им. Мы слабее.

– Именно поэтому и надо что-то уступить. Иначе они сами возьмут. Вон, погляди, что делается.

– Да, но только баланду. Хлеб нам самим нужен. Давай поговорим вон с тем, Зульцбахером, что ли.

Они позвали Зульцбахера.

– Слушай, – сказал Бергер. – Нам сегодня ничего на вас не выдали. Но мы поделимся с вами баландой.

– Спасибо.

– Что?

– Спасибо, говорю.

Они удивленно на него уставились. В зоне благодарить не принято.

– Поможешь при раздаче? – спросил Бергер. – Иначе ваши опять все перевернут, а на этот раз новой порции не будет. Есть еще кто-нибудь надежный?

– Розен. И вон те двое рядом с ним.

Ветераны и четверо новичков вышли навстречу дневальным, которые несли еду, и взяли их в кольцо. Бергер распорядился, чтобы все снова выстроились в очередь. И лишь после этого поднесли еду.

Они встали потеснее друг к дружке и начали раздачу. У новеньких мисок не было. Пришлось им съедать свои порции тут же, у бачка, и передавать миску следующему. Розен следил, чтобы никто не пристроился по второму разу. Некоторые из старожилов барака начали роптать.

– Баланду вам завтра же вернут, – успокоил их Бергер. – Баланду мы даем в долг. – Потом он повернулся к Зульцбахеру. – Хлеб нам нужен самим. Наши люди больше ослабли, чем вы. Может, уже завтра с утра вам что-нибудь выдадут.

– Хорошо. Спасибо и на том. Завтра отдадим. А где нам спать?

– Мы освободим для вас несколько топчанов. Вам придется спать сидя. Но и тогда на всех места не хватит.

– А как же вы?

– Останемся пока тут. Потом разбудим вас и поменяемся.

Зульцбахер покачал головой.

– Если уж они заснут, вы их не добудитесь.

Часть новичков уже дрыхли с раскрытыми ртами прямо на земле у барака.

– Эти пусть лежат, – сказал Бергер и огляделся. – А остальные где?

– Уже сами улеглись в бараке, – сообщил пятьсот девятый. – В такой темноте мы их не выкурим. Придется уж на эту ночь оставить, как есть.

Бергер посмотрел на небо.

– Что ж, может, и не замерзнем. Сядем все потеснее к стенке. Три одеяла у нас есть.

– Но завтра все будет по-другому, – заявил пятьсот девятый. – Мордобоя в нашей секции мы не допустим.

Они сбились потеснее. На улице оказались почти все ветераны, даже Агасфер, Карел и Овчарка. Вместе с ними сидели Розен, Зульцбахер и еще человек десять из новеньких.

– Мне очень жаль, – сказал Зульцбахер.

– Ерунда. Вы же за других не отвечаете.

– Я могу проследить, – предложил Карел. – Из наших самое меньшее шестеро этой ночью обязательно умрут. Тех, которые умрут, можно вынести, а самим спать на их месте.

– Как же ты в темноте разбираешь, кто мертвый, а кто живой?

– Очень просто. Надо склониться над самыми губами. Который не дышит, тот и мертвый.

– Пока мы его будем вытаскивать, на его место кто-нибудь другой уляжется, – заметил пятьсот девятый.

– Так и я о том же, – с живостью подхватил Карел. – А так я приду, сообщу. Мы идем несколько человек, кто-нибудь один сразу ложится, остальные вытаскивают.

– Хорошо, Карел, – согласился Бергер. – Проследи.

Стало холодать. Из бараков доносились стоны и вскрики спящих.

– Господи, – сказал Зульцбахер, обращаясь к пятьсот девятому. – Счастье-то какое! Мы-то ведь думали, что нас в лагерь уничтожения. Только бы дальше никуда не отправили.

Пятьсот девятый не ответил. «Счастье», – усмехнулся он про себя. Но так оно и было.

– Расскажи, как все было, – немного погодя попросил Агасфер.

– Всех, кто не мог идти, расстреливали. Нас было три тысячи…

– Это мы знаем. Это ты нам уже который раз говоришь…

– Да, – понуро согласился Зульцбахер.

– Что вы по пути видели? – спросил пятьсот девятый. – Как сейчас в Германии?

Зульцбахер немного подумал.

– Позавчера вечером дали вдоволь воды, – припомнил он. – Люди иногда совали нам что-нибудь поесть. А иногда не давали. Слишком много нас было.

– Один притащил нам ночью четыре бутылки пива, – добавил Розен.

– Да я не о том, – с досадой перебил пятьсот девятый. – Города как выглядят? Разрушены?

– Нас через города не вели. Все время в обход.

– Так что, вы вообще ничего не видели?

Зульцбахер поднял глаза на пятьсот девятого.

– Много тут увидишь, когда сам еле плетешься, а за спиной то и дело стреляют. Поездов совсем не видели.

– А лагерь ваш почему расформировали?

– Фронт подошел.

– Что? Что еще ты об этом знаешь? Да говори же! Ломе – это где? От Рейна далеко? Сколько?

Зульцбахер с трудом открывал глаза, но они тут же закрывались снова.

– Да… довольно далеко… километров пятьдесят… или семьдесят… завтра… – пробормотал он наконец, уронив голову на грудь. – Утром… сейчас спать…

– Примерно километров семьдесят, – сказал Агасфер. – Я ведь там был.

– Семьдесят? А отсюда? – Пятьсот девятый начал высчитывать:

– Двести… двести пятьдесят…

Агасфер скептически пожал плечами.