Искра жизни. Последняя остановка.

Вильке был арестован. За государственную измену. Донос поступил отсюда. От человека по фамилии Вальтер. Правильно, фрау Вальтер?

Анна. Вы хорошо информированы.

Шмидт. Кому же знать, как не нам? Думаешь, я примчался наобум? Еще вчера вечером навел о тебе справки. Иначе и не пришел бы. Такой доносик… разве не заинтересует русских?

Анна молчит.

Росс. С военной точки зрения — едва ли.

Шмидт. А с человеческой — вполне вероятно. Донос на антифашиста!

Росс. У вас есть доказательства?

Шмидт (улыбается, кивает головой). Они даже при мне. Копия протокола. Знаете, мы, немцы, чрезвычайно склонны к бюрократизму. (Залезает в карман и мельком показывает документы.) Бумаги! Ценнейшие бумаги! Без бумаг в наш век не проживешь. Вы, Фольмер, к примеру, мертвы и сами еще об этом не знаете. (Смеется). Смешно, а?

Анна. Что было потом с Вильке?

Шмидт (равнодушно). Обычное дело, куколка. Разрыв сердца во сне.

Анна. О-о-о!

Шмидт. М-да… одного доводят до прыжка из окна, другого приканчивают доносом. Что порядочней?

Росс (у окна). Эсэсовский патруль.

Шмидт. Что? Идет сюда?

Росс. Вы боитесь с ним встретиться?

Шмидт (резко). Берегитесь, Фольмер! Всего лишь один звук, и…

Росс. Вам бы не хотелось с ними встречаться, Шмидт?

Шмидт. Может, вам хочется? Только и не хватало теперь оказаться повешенным, а?

Росс. Нет, Шмидт.

Шмидт (резко). Отставить Шмидта. Он испарился.

Анна (поспешно). И для эсэсовцев?

Шмидт. Излишнее любопытство привело некоторых к преждевременной смерти. (Идет к окну, отталкивает Росса, выглядывает.)

Анна. И эсэсовцев тоже?

Шмидт (подходит к столу, закусывает). Дорогая моя, не я один дал тягу. Несколько тысяч фанатиков-нацистов ушли на этой неделе в подполье. Через три дня официально не останется ни одного нациста. Кто во всем этом участвовал, тот лишь старался предотвратить худшее. Всех нас не расстреляешь… а найти будет трудно, об этом позаботились. Мы вернемся! Зарубите это на своем очаровательном носике!

Анна смеется.

Что тут смешного?

Анна. Иногда я смеюсь беспричинно… иначе давно бы уже умерла. (Смотрит на Шмидта.) Значит, вы прикрыты с обеих сторон… даже если русские придут?

Шмидт. Мне с ними будет лучше, чем вам. Я не солдат. И я не выдавал антифашиста Вильке. Так что просите, чтоб я на вас не донес.

Росс. Что?

Шмидт (самодовольно). Среди нас только я безупречный человек. Узник концлагеря, с документами. Настолько хорошими, что могу быть абсолютно откровенным. Справки с отпечатками пальцев и фотокарточками. Моими, разумеется. Меня даже внесли в книги концлагеря. Пошлют запрос — мне это только на руку. (Торжествует.) Бумаги, Фольмер! Бумаги! Мы живем в эпоху бумаг!

С улицы слышны выстрелы, крики. Врывается Грета.

Грета. Стреляют по окнам.

Шмидт. Кто?

Грета. Эсэсовцы.

Шмидт. Кто?

Грета. О, обершарфюрер! В штатском!

Шмидт. Не ваше дело. Кто стреляет?

Росс (у окна). Эсэсовцы, по окнам с белыми флагами.

Грета (Шмидту). В штатском? Что такое?

Шмидт. Если хоть одно слово будет сказано невпопад, эта штука выстрелит! Вы меня не знаете! Понятно?

Грета смотрит на револьвер. Кивает головой.

Мы с вами когда-нибудь встречались?

Грета. Никогда.

Шмидт. Никогда! Кто держит язык за зубами, остается в живых. Тому, кто болтает, крышка… (Показывает на револьвер.) Дошло?

Грета. Могила. Я всегда была такой. Даже в те времена!

Шмидт (угрожая). Мы вернемся! Понятно?

Грета. Ну ясно! А пока что куда нам спрятаться?

Анна. Ступайте в убежище зоопарка, там тысячи людей. (Смотрит на Шмидта.) Там никто не бросается в глаза. Даже бывший обершарфюрер эсэс.

Грета. Опоздали, мы отрезаны, сказал старик Кернер. А ребенок уже родился! Мальчик. Акушерка похожа на турка. Вся голова забинтована: царапнула пуля. (Бросает на Шмидта беглый взгляд.) Вы только не очень яростно защищайте нас… а то всем нам конец. (Уходит.)

Анна (возвращается от двери; Россу и Шмидту). Вот вы стоите, как смертельные враги, а ведь Грета права: русские, наверно, со всеми нами покончат.

Шмидт (смотрит на нее. Думает). Правильно, куколка. У тебя действительно светлая головка. Они нас прикончат, потому что здесь Фольмер. Офицер без документов, русские подумают — нацист. Он должен исчезнуть. Не подвергать нас опасности.

Анна (в ужасе). Так отпустите его наконец!

Шмидт (кивает головой). Чтобы он тут же меня выдал? Нет, мое сокровище. У него были шансы. Вчера надо было убраться. Теперь поздно.

Анна. Он может выбросить форму. Мы поищем в доме штатское. Старик Кернер…