Искры гаснущих жил

Грибной сок имел кисловато-сладкий, крепкий аромат, от которого к горлу подкатывала тошнота…

– Терпи.

Кейрен только ухом дернул. Сок покрывал чешую, и она тускнела.

– Потом… отмоется… главное, чтобы эти нас…

Он кивнул.

Надо было раньше его послушать, глядишь, и выбрались бы, а теперь… да что плакать о несбывшемся? И Таннис, подхватив сумку и отставленную свечу, шагнула в очередной коридор.

Здесь она бывала лишь однажды.

Переплетение ходов. Неровные стены. Пол с трещинами и ямами. Потолок, что норовит опуститься. Порой пробираться приходится боком, и Таннис всякий раз дергается – вдруг застрянет, но нет, везение продолжается…

– Это старые переходы…

На это место она наткнулась случайно.

Гранитная глыбина, закрывшая проход, казалось бы, намертво.

– Нам наверх надо… тут осторожно только… обернешься?

Не тропа даже и не лестница, но лишь слабая неровность камня под рукой.

– Смотри, куда ступаю я, и лезь следом. Там наверху пещера есть. Узко будет, но чтобы отсидеться – самое оно…

Кейрен кивнул, а Таннис вновь не увидела, как он в человека обратился. Стоит босой, дрожит…

– Одевайся.

Он не стал спорить. Одевался быстро и только морщился – одежда его тоже подземным грибом воняла.

– Мерзость, – не выдержал-таки Кейрен и шею потер.

– Мерзость, но не скребись, хуже будет. До крови разотрешь. – Таннис повернулась к камню. Проклятие, а свечу погасить придется. И в темноте он ни хрена не увидит, а значит…

– Не волнуйся за меня. – Кейрен произнес это тихо, но уверенно. – Я заберусь, куда надо… Я чувствую камни.

Ну да, он же не человек.

И Таннис, мысленно пообещав, что если выберется, то поставит в храме самую большую свечу, и еще за родителей, пусть Господь на том свете будет к ним милосерден, задула пламя. В наступившей темноте, плотной, тяжелой, она вдруг потерялась. Ненадолго, но…

– Я здесь. – Прикосновение Кейрена уняло панику.

Он здесь. А сзади подземники. И если Таннис будет истерить, то ее точно сожрут. И его тоже. Как ни странно, но эта мысль придала сил. Шершавая шкура гранита нырнула под руки, а пальцы нащупали первый выступ…

Подъем был долгим, Таннис сосредоточилась на том, чтобы удержаться. Она знала этот камень, и все же… трещины и уступы, некоторые надежны, иные обещают ложную опору. И как не перепутать?

Как-нибудь.

Сзади ползет Кейрен. Он верит ей и…

И под руку нырнул козырек.

– Здесь будет выступ, – шепотом сказала Таннис. – Забираешься на него…

…вцепившись обеими руками, подтянув неудобное вдруг, слишком тяжелое тело. Главное, ногу закинуть, задержаться, позволив себе выдохнуть, и перевалиться на ту, безопасную сторону. Отползти и выставить руку, помогая удержаться тому, кто идет следом.

Пальцы сжались вокруг запястья.

– Это я…

– Знаю, – отозвался Кейрен. Он подтянулся, вползая на каменный козырек.

– Не вставай, тут потолок низкий…

Сама пещера была узкой и длинной, каменная кишка. Неровный пол и острые ребра стен, которые Таннис уже успела задеть локтем. Холод. Острый гранитный зуб, торчавший из потолка.

И надежда, что получится отсидеться.

Небольшая, но…

…с той стороны раздался протяжный мерзкий скрежет. И Таннис замерла, вцепившись в руку Кейрена. Он молча подтянул ее к себе и обнял.

Губы мягко коснулись шеи.

А снаружи донесся шелест… крысы?

…крупные подземные крысы, некогда бывшие людьми.

Глава 23

Кейрен лежал, прижимая к себе женщину, от которой пахло подземельем. Камнем. Сыростью. Затхлой сладостью подземного гриба, отчего-то вызывавшей ассоциации со смрадом гниющего мяса. И сквозь этот кокон чужих ароматов все же пробирался собственный запах Таннис.

Сталь. Дым.

Город.

Город остался наверху и сейчас представлялся чем-то несоизмеримо далеким. Да и существовал ли он вовсе, разделенный рекой, связанный мостами? С заводами и фабриками, пристанями, баржами, кривыми улочками и мощеными дорогами?

Кейрен слушал, как быстро, всполошенно стучит сердце Таннис. Ее дыхание было поверхностным и частым, а страх – явным.

– Все будет хорошо, – повторил он одними губами, но показалось – услышала.

Поверила ли?

Расслабилась, пусть немного, но все же.

У нее темные глаза и темные же ресницы. Их хочется потрогать, но Кейрен сдерживает желание. Он касается губами коротких прядок на затылке, слипшихся мягкими иглами, трогает носом шею, такую упоительно горячую, ловит мочку уха. И Таннис вздрагивает.

Кажется, страх уходит.

Теперь она злится. Точно злится. И выставляет локоть, пытаясь его оттолкнуть. Нет, Кейрен не собирается ее отпускать, ни сейчас, ни позже, когда выберется на поверхность… а он выберется.

Должен.

Шорох, раздавшийся рядом, заставил замереть.

Шелест. Скрип, едва различимый ухом. Противный протяжный звук, словно гвоздем по стеклу провели. И вдох замирает на губах. Цоканье когтей. Писк…

…темнота оживала звуками.

Ближе и ближе… что-то крупное, куда крупнее крысы, находилось рядом. Оно пыталось взобраться на камень, и скатывалось, но карабкалось вновь, цепляясь хрупкими ноготками. И Таннис, дернув за руку, потянула за собой. Она быстро и как-то беззвучно отползала в глубь пещеры. Та же изгибалась и сужалась, еще немного – и Кейрен застрянет.