Искупление

Юлю посадили напротив Анатолия. Глянув быстро на него раз-другой, она зарделась, встретившись с его взглядом.

«Откуда здесь этот красавчик с такими серыми глазами?» — промелькнуло в её сознании.

— Поскольку здесь все знакомы, представлять никого не будем, а выпьем сразу за великий Престольный праздник — Троицу! С праздником! — произнёс Сергей, остановив взгляд на Нине. Она согласно кивнула.

У Юли зашумело в голове. Анатолий молча поднёс ей тарелку с колбасой и сыром. Глянув быстро на него, поблагодарила и наколола вилкой кусочек сыра.

— Между первой и второй перерывчик небольшой! — Сергей встал и налил всем водки. — За всё то же самое. За праздник на нашей улице! — поднял он рюмку.

— А на улице один дом! — махнула рукой Нина.

— Как это один! — не согласился дед Матвей. — Уже четыре! Ране улица загибала аж к речке, а теперя четыре избы. Моя, ваша, этого, как ево, с машиною кто, ну, мужик Глашкин — Колька, и ваш с Надькой. А было совсем уже только три. За речкой тоже сколь стариков живёт…

— Застроим, деда, и эту улицу до речки, и за речкой застроим! — оптимистично заявил Сергей — И школу построим с больницей, и клуб будет у нас. И детей будет полным-полно! Для того мы и живём, чтобы корни наши не переводились на пустырях да вонючем асфальте. В земле силушка народная! В ней, милой!

— Весело тута было, — поддержал Сергея дед Матвей. — Работали не в себя, а всё равно на вечёрку бежали парни да девки. В войну и ту пели песни да гуляли! Пошто так сичас случилося — не понимаю! И живут вроде лучше, и одеваться стали хорошо, а вот так… Ране была гармошка — и весело! Бывало, Костя Зуев, в рваных ичигах так отплясывал, чо теперь и в ботинках никто не спляшет! Вот тако.

— Удастся ли отвоевать деревню, не знаю, — тихо сказал Пётр. — Развалили, загубили быстро, а создавать, оживлять будет в десятки раз труднее, да и то, если мешать никто не станет, не говоря уже о помощи! Всё теперь можно купить в магазинах. Даже то, чего не было раньше. На этом построен бизнес! Теперь конкурента ждут и трудности, и опасности — никому не хочется терять своё. Но бороться надо!

— Правильно! Бороться надо! — махнул рукой, как саблей, Сергей. — Города строили на пустом месте, неужто деревню не оживим! Будет жить наша Духовщина!

— Дай-то Бог! — повёл недоверчиво головой дед Матвей, и тут же добавил: — Нашему теляти да вовка бы зъести. Поговорка така была, — пустился в оправдания дед Матвей, в очередной раз допустивший ошибку. — Ране-то всем колхозом строили всё, и государство помогало, а теперя никто не поможет. Только сами. А сами можем много ли?

— Можем! Не сразу и не всё, но сможем! — заверил Сергей, и все в это поверили. — А вот они продолжат нами начатое дело, — показал он на детей за отдельным столиком, жующих торт. Около них сидел и облизывался Василий. На него никто не обращал внимания, и это его мало беспокоило, вот только бы торт попробовать. Томка сидела рядом с Петром и что-то тихо нашёптывала ему на ухо, изредка поглядывая то на Анатолия, то на Юлю. Юля улыбалась и краснела, перехватив любопытные взгляды беседующих.

Нина попросила Томку, помочь ей достать из печи горшочки с тушёной картошкой. Горшочков на всех не хватало.

— Один на двоих, — сказала Нина, когда на столе были все горшочки. — Делитесь или ешьте из одного!

— Толя, вам на двоих с Юлей. Не подерётесь? — поставила Томка горшочек перед Анатолием.

— Великодушно отдаю весь, — поднял руки Анатолий.

— Так не пойдёт! Получится, что мы испортили вам праздник! — протестовала Томка. — Приехали и всё съели.

— Хорошо! Хорошо! — быстро согласился Анатолий, и тут же спросил у Юли: — Вам на тарелку положить или в горшочке лучше?

— Мне всё равно. Давайте на тарелку, — она подала ему тарелку.

Сидели за столом долго, и то весело, то, споря, обсуждали насущные вопросы, делились новостями. Потом Сергей взял гитару (нашёл её на чердаке полуразвалившегося дома Сергеевых. Наверное, она была куплена младшему сыну, Кольке, который потом погиб в Чечне, и его привезли в цинковом запаянном гробу) и запел тихим, но приятным голосом:

По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах…

Все притихли, слушая так внимательно хорошо им знакомую с детства песню, что, казалось, они впервые её слышат, и она их очень волнует. Нина, затем Анатолий и Томка присоединились к певцу, и получился маленький хор, вполне пригодный для застолья, да и со сцены он смотрелся бы достойно.

Отец твой давно уж в могиле
Землёю сырою зарыт,
А брат твой давно уж в Сибири,
Давно кандалами звенит…