Искупление

— Сибирь кандальная, а тянет к себе, — сказал тихо Сергей, перестав играть и петь, ни к кому не обращаясь, а услышали все. И задумались. — Холодная, суровая, далёкая, а тянет! Казалось бы, живи в прилизанной и причёсанной Европе спокойно и радостно, ан нет! Не живётся там! Тянет в снег и холод! Тянет к грубым, но по-детски наивным и доверчивым сибирякам!

— Серёжа, — расчувствовавшись, попросила Томка, — спой что-нибудь есенинское. Тоже наш, деревенский. Правда, не сибиряк, но свой…

— Был бы сибиряк, жил бы и писал дальше свои песни, — высказался Анатолий.

— Вы так думаете? — смело посмотрела ему в глаза Юля. — Наверное, и это его не спасло бы.

— Делом бы тут занимался, а не пропадал в кабаках.

— Кабак был для него отдушиной. Они и в Сибири не были редкостью.

— А здесь этой отдушиной был бы труд!

— Наверное, нам не понять друг друга, — с сожалением произнесла Юля, и прозвучало это как неисправимая досада.

— Почему же? При желании понять можно всякого.

— Едва ли артист поймёт уборщицу, если взять крайности.

— Это зависит от того, какой он артист и человек, и так ли уж безнадёжно глупа уборщица.

— Общего между ними ничего нет и быть не может, потому и не поймут! — Юля, похоже, сердилась от возражений собеседника, который, по её мнению, должен был смиренно слушать её и со всем соглашаться.

— Многие знаменитости в артистическом мире начинали с низов, с дворников, полотёров, осветителей, были и такие, которые, испытав бремя славы, заканчивали свою жизнь на чердаках и в подвалах. Человек по сути своей однороден, и малые отличия одного от другого практически не сказываются на их мировоззрении. К тому же каждый человек может, имеет право рассчитывать на уважение к нему…

— И преступник, убийца, насильник — тоже?

— Тоже! Он не родился преступником! Его сделали таким! Или больной он — тогда надо было кому-то вовремя его вылечить! Он же родился без заявления стать преступником! А презирать человека только потому, что он не из верхов, не элита — некрасиво! — последнее предложение Анатолия прозвучало как упрёк и вызвало прилив краски на щеках Юли.

Томка, подпевая Сергею, приглядывалась и прислушивалась к словам Анатолия и Юли.

«Брякнет что-нибудь, дурочка, — переживала она за Юлю. — Потом будет слёзы лить в три ручья».

Сергей, уйдя в себя, запел, и его тут же дружно поддержали:

Выткался на озере алый свет зари.
На бору co звонами плачут глухари.
Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло.
Только мне не плачется — на душе светло…

Пели они проникновенно, задушевно, даже тоскливо, по-русски. Дед Матвей тоже пригорюнился, вспомнив прожитое. А прожито немало. Чего только ни пришлось ему испытать в этой длинной, а на самом деле такой короткой жизни. Совсем недавно он был молодой и сильный парень, а теперь — немощный старец. И то, слава Богу, что прожил столько! Другие и половины его жизни не прожили. Что было хорошего? Всё было хорошо! Не болел, не загибался на больничной койке, ранения не считать — кто тогда без них обходился. Хорошо, что калекой война не сделала, а раны, как на собаке, зажили. Вот тако! Работал как вол. Хоромов не поставил, да тогда их ни у кого и не было. Но и не хуже других жил. Не пил и не куролесил, бабу не гонял, детей растил как мог, правда, сладостями не закармливал, да их и не было, старался, чтоб послушные да работящие были. А уж какие получились, не ему судить, пусть другие скажут. Наверно, что-то не так было, наверно, обиду затаили, коль не пишут и носа не кажут. Да такое почти у каждого. Вывалился из гнезда и забыл, кто его родил, оборонял и кормил. Может, так и правильно, а может, неправильно — попробуй тут разберись. Хотелось, как лучше, как у людей, да люди-то, опять же, все разные.

— Ах, ты ж, стервец! — закричала Нина и топнула ногой на кота, но Василий Васильич и ухом не повёл на этот грозный окрик — он был занят важным для него делом, тянул лапой со стола колбасу.

— Прости, Василий! — приложил руку к груди Сергей, как это теперь все делают в важные моменты. — Не пригласили тебя к праздничному столу. Это упущение, и мы его исправим. Подойди сюда, — наклонился он, показывая Василию кусок мяса.

— Да давала я ему сегодня уже столько, что тигр бы наелся! А этому всё мало! — возмутилась Нина.

— Праздник, он и есть праздник. Для всех! — с этими словами Сергей добавил к мясу ещё и кусок колбасы.

— Не лопнет? — посмотрела Нина на Василия.

— Если верить братьям Гримм, то и быка ему мало, — успокоил её Сергей.

— А собачки у вас нет? — спросила Юля. Узнав, что нет, посоветовала завести. — У моих соседей несколько собак, если хотите, я попрошу для вас щенка, — предложила она.

— Это идея! — подхватил Сергей. — Но только чтоб не болонка какая!

— Я не совсем разбираюсь в собаках, но у них, по-моему, хорошие.

— Большие, маленькие? — заинтересовался Сергей. — Хвост есть или нет?

— Хвост есть. Крендельком. Ушки острые.

— Лайка! Отличная собака! Хозяин не охотник ли?

— Охотник.