Искупление Гренгуара (СИ)

— Ах так! — воскликнул надсмотрщик. — Бунт! Да я с вас шкуру спущу, добыча шайтана. И начну с вас, гяуры проклятые, — это относилось к Гренгуару и Тео. — Я вам покажу, бунт, — и хлыст заработал с таким остервенением, что казалось, разрывал мясо до кости. Кровь брызгала во все стороны. Боль и ярость удвоили силы Пьера, и он рванулся так, что цепь вылетела из уже расшатанного гнезда, как гнилая нитка. Поэт оказался частично свободным. Никакого оружия, кроме обрывка той самой цепи у него не было. И он им воспользовался. Сильный удар тяжелой цепи пришелся по руке, держащей плеть. Вышло видимо достаточно болезненно, так как орудие пытки выпало из рук палача. Тео дернул его за ноги и свалил на пол. Вдвоем с Пьером они отцепили саблю надсмотрщика, разрубили свою цепь и перебросили оружие дальше, товарищам по несчастью, которые с радостными воплями принялись разрубать и свои цепи. Жженый тем временем прошелся плетью по самым чувствительным местам своего палача. Один из ударов пришедшийся по глазам, заставил того взвыть и кататься по полу. Мерзавец на своей шкуре прочувствовал дикую боль, которую ежеминутно ощущали на себе пленные гребцы. Дружными криками они выразили свое одобрение действиям Тео. Но к месту бунта уже бежали вооруженные соратники Ахмета. Началась серьезная битва на корабле.

У восставших гребцов не было иного оружия, кроме обрывков их же собственных цепей. Однако ненависть удесятеряла их силы. К тому же многие из них были военными пленниками, которые знали как можно подороже продать свою жизнь. В руках таких неробких людей и цепь могла стать страшным оружием. Кроме того, в их руки переходили захваченные сабли, ножи, мушкеты. А кто-то уже побывал на камбузе и вооружился там тесаками. Словом восставшие гребцы, осатаневшие от нечеловеческой жизни на галере, представляли собой страшную силу.

А вскоре к ним подоспела серьезная помощь. Отлично вооруженные солдаты с «Марианны» взяли «Осьминог» на абордаж. Это уже было настоящее сражение. Грохот, дым, проклятия на разных языках, стоны раненых, скользкая от крови палуба. Страшное зрелище представлял собой «Осьминог». Впрочем, этот корабль всегда был адом. Ахмет мог существовать только так, за счет крови и слез других. Многих он свел в могилу. Теперь смерть кружила над ним самим. Восставшие гребцы вместе с солдатами «Марианны» долго искали его по всей галере. Рубка, каюта капитана — пусто.

— Плохо ищите, — голос с кормы галеры перекрыл царящий вокруг грохот. Ахмет стоял у входа в крюйт-камеру. В одной руке факел, в другой — мушкет. — Мне терять нечего. Так что всем стоять! Стоять, я сказал!

На палубе постепенно затихало движение. Люди осознали, что пороха вполне достаточно, чтобы весь корабль взлетел на воздух. Осознали также, что капитан «Осьминога», припертый к стене, в состоянии осуществить свою угрозу. Наступившую тишину прервал хрипловатый голос.

— Ахмет, — Гренгуар сделал два шага по направлению к нему и остановился. — Чего ты хочешь? Ты ведь не из тех, кто слишком торопится в объятия гурий. Я прав?

— Прав, — усмехнулся капитан «Осьминога». — Если мне будет предоставлена шлюпка и возможность уплыть, все останутся живы. В противном случае отправимся к праотцам все вместе. Эй ты, не двигайся, — рука с факелом приблизилась к пороховому бочонку.

— Я стою, стою, — Пьер поднял руки в успокаивающем жесте. — Допустим, шлюпку тебе предоставят. Но как ты рассчитываешь пробраться к этой шлюпке? Сквозь строй разъяренных людей.

— Я думаю, в ваших интересах, чтобы я успел добежать до шлюпки, пока горит фитиль. Один бочонок я прихвачу с собой.

— Ну что же, предусмотрительно и …

— А ну остановись, гяур проклятый, — рявкнул Ахмет. — И хватит мне зубы заговаривать. Тащите шлюпку, иначе… Будь проклят Бородавочник. Гнилой товар-таки подсунул. У меня полно военной добычи. Бесплатно. Да уговорил, мерзавец. Товар для гарема дешевле уступил. Теперь вот заморыш какой-то храбреца из себя корчит. А у самого душа в пятках, и руки трясутся. Мало кнут по твоей спине ходил.

Лицо Пьера перекосилось от ненависти. Но он сумел овладеть собой:

— Гнилой товар, говоришь, — криво усмехнулся Гренгуар. — Бесишься, что другим передалось. Сделка оказалась неприбыльной. Спускают уже твою шлюпку. Сам не трясись. Да стою, я стою, — добавил Пьер, краем глаза уловив движение Тео, который бесшумно возник недалеко от крюйт-камеры. В поле зрения Ахмета Жженый не попадал. Легкий свист бича и пламя факела было сбито.

— А, шайтан, будь ты проклят! — заревел капитан «Осьминога», резко развернувшись. Выстрел из мушкета — и Тео схватился за окровавленный бок. На Ахмета в момент накинулись несколько человек. С трудом его удалось скрутить. А Гренгуар бросился к другу:

— Тео, Тео, — отчаянно повторял Пьер, поддерживая его.

— Пустяки, царапина, — пробормотал Жженый и потерял сознание.

***

— А, это ты, герой, — приветствовал Пьера Рене Монферан, капитан «Марианны», — проходи, садись.