Искупление Гренгуара (СИ)

— Не совсем обычная. Надеюсь, ты сможешь понять. Твое кольцо… — Мари помолчала, подбирая слова, — оно очень красивое. Очень. Но… мне бы хотелось сохранить то, первое. Мы обручились именно им, и с тех пор я уже считала себя твоей женой. И может быть именно оно помогло мне дождаться тебя. А новое давай пожертвуем Мадонне в нашей церкви. Я просила ее оберегать тебя, где бы ты ни был. И чтобы ты вернулся ко мне. Не то, чтобы я была так уж набожна. Просто это была единственная моя надежда. Ты вернулся. Не знаю, по моим ли молитвам. Но я хочу поблагодарить Пречистую Деву, как могу. Если конечно… это не в обиду тебе, — тихо добавила девушка.

— Нисколько, — улыбнулся ей Пьер. — Может быть действительно будет лучше именно так начать нашу жизнь вместе. Не цена делает вещь дорогой. Если для тебя так важно то самое кольцо, я еще больше люблю тебя, моя девочка. — Его голос стал совсем тихим, бархатным, а губы приблизились вплотную к губам Мари, потом соединились с ними в нежном поцелуе, скрепившем их помолвку неразрывными узами.

========== Счастье, как оно есть ==========

День этот был одним из тех, которые согревают всю жизнь. В нем дороги не столько события, сколько ощущения, некая причудливая яркая мозаика, собранная из света, цвета, аромата, улыбок, прикосновений. Словом, вещей совершенно нематериальных, но заставляющих душу приятно трепетать.

В памяти Пьера осталось, прежде всего, солнце, много солнца, мелькавшего в листве деревьев по дороге к маленькой церквушке. Сверкающие зайчики, играющие в чаше со святой водой. Прикосновение руки Мари, когда он подал ей воду для окропления в своей ладони. А потом она с жаром шептала благодарственные молитвы, стоя на коленях перед изображением Пречистой Девы Марии, в ярком свете витражей, бросающих на ее фигурку свои цветные, сказочные тени. Пьер был почти равнодушен к религии, чем всегда вызывал недовольство Фроло, его учителя. Однако сейчас, вся обстановка, пронизанная светом и тихими звуками органа, огромные глаза любимой, устремленные к лику Пресвятой Девы, зажгли и в его душе какую-то теплую искорку. Он опустился на колени рядом с Мари, воскресив в памяти полузабытые слова самой искренней молитвы: «Miserere mei Deus». А потом они вместе присоединили кольцо к многочисленным дарам, принесенным Пречистой Деве от тех, кто уже получил от нее утешение ли, защиту, кто знает.

Звуки органа смолкли и к паре влюбленных неслышно ступая, подошел священник, невысокий человек самого аскетичного вида, чье изможденное лицо, однако, казалось, освещается откуда-то изнутри. Никогда прежде Пьеру не доводилось ни у кого видеть таких ясных глаз, излучающих любовь и мудрость одновременно. Пьер и Мари подошли под благословение, и наш поэт не без удовольствия отметил про себя, что к его возлюбленной священник относится с особой, почти отеческой заботой.

Однако просьба о столь быстром венчании заставила отца Гийома сильно нахмуриться. Все-таки он священник и обязан свято чтить все то, что предписано церковными правилами. Впоследствии Гренгуар, с некоторой долей самоуверенности, присущей всем поэтам, убеждал Мари, что это именно его красноречие, в конце концов, убедило святого отца принять их сторону. Мари неизменно соглашалась с возлюбленным, но сердце подсказывало ей, что мудрый священник просто сумел заглянуть в их души. И это было действительно так. Отец Гийом с улыбкой слушал горячие доводы Гренгурара, а смотрел при этом на Мари. Он помнил ее изможденной от горя и ожидания. А теперь перед ним стояла прекраснейшая девушка, с сияющими глазами, озаренная белым солнечным светом, будто уже невеста у алтаря. Чудесное преображение, которое совершил этот юноша, с таким жаром убеждающий совершить венчание как можно скорее. И так же, как вчера Марин, отец Гийом подумал про себя: «Стало быть, он стоит того, чтобы его ждать». Священник почувствовал себя добрым волшебником из сказки, когда, в конце концов, произнес: «Приходите завтра, после службы. Я обвенчаю вас». Нужно признать, на редкость приятное ощущение.

На улице Пьер заметил детей, явно из бродяг. Девочка лет десяти и двое малышей, очевидно, ее братья, играли возле маленького домика священника. Очередные приемыши неутомимого отца Гийома, о судьбе которых он должен был позаботиться. Для Мари это была привычная картина. Она подошла к детям и раздала им еду, принесенную из дома. А Пьер неловко протянул священнику деньги:

— Возьмите, святой отец. Для них или для других бедолаг. Такой человек, как вы, найдет благое применение этим монетам. Только вы не подумайте, что я плачу за вашу доброту, — поспешно добавил он. — Просто мы очень счастливы сейчас и хотим поделиться немножко нашим счастьем. Хотя бы таким вот образом.

— Я рад, что не ошибся в вас, — с доброй улыбкой сказал священник. — И рад вдвойне, что не ошиблась Мари. У вас благородное сердце, и оно верно подсказало, что счастье не должно быть эгоистичным. Счастье это свет, которым нужно делиться. Особенно с тем, кто слаб и беззащитен. Я принимаю ваш дар. И жду вас завтра.