Искупление Гренгуара (СИ)

— Это по-разному, малышка, — погладила ее по голове Мари. — Давай с тобой поиграем. И поищем Марина. А вон и мама идет. — Ирэн уже почуяла неладное, и спешила к ним.

А Пьер тем временем выбежал на улицу. Оглядевшись вокруг, он нигде не увидел друга. Но что-то потянуло его в сарай. Инстинкт не подвел. Тео сидел на полу, сжавшись в комок, и тело его сотрясала крупная дрожь. Пьеру стало жутко. Полтора года они были практически неразлучны. Он видел друга в разных ситуациях. В самых страшных обстоятельствах он не терял присутствия духа. На его хладнокровие можно было положиться. И вот сейчас, прикосновение крошечной детской руки напрочь лишило его и сил и выдержки. Открыло душевные раны, которые никогда не будут залечены. Какой же страшной мукой он терзался. Гренгуар снова содрогнулся и почувствовал себя полнейшим ничтожеством. Как это бывает всегда, когда ты стоишь перед лицом человеческого горя с разрывающейся душой и ничем не можешь помочь. Пьер шагнул к другу, одной рукой сжал его плечо, в знак того, что разделяет его боль, а другой протянул бутылку вина, которую прихватил с собой, предполагая, что она может пригодиться. Единственное, что он мог сделать в этой ситуации. Тео припал губами к горлышку и жадно сделал несколько глотков.

В это время на пороге появился взволнованный Жерар. Уж ему-то не нужно было долго объяснять, что случилось. Пьер сделал ему знак, остановиться и молчать, и «Красавчик» подчинился. Тем временем Тео вернул бутылку Пьеру. Бившая его дрожь прошла.

— Все нормально уже, — глухо пробормотал он, устало привалившись к стене сарая. — Расклеился просто. Ребенка напугал только.

Комментарий к Сбывшиеся сны.

Принимаются предложения по поводу устройства судеб второстепенных персонажей. Если у кого случайно мысли возникнут, пишите в комментах.

========== Объяснение ==========

Вот так и случается в жизни. Чье-то горе бродит рядом с чьим-то счастьем, стоны сливаются со смехом, а слезы смешиваются с улыбкой. Бесконечная смена эмоций, чувств и красок — карнавал наших судеб.

Невеселый эпизод, произошедший между Тео и маленькой Сильви, немного омрачил праздничное настроение. Однако вскоре все сгладилось. Пьер и Мари приложили к тому максимум усилий. Особенно неловко чувствовала себя Ирэн, как хозяйка и как мать Сильви. Наш поэт проявил чудеса дипломатии, чтобы, не распространяясь особо о прошлом друга, успокоить женщину. Он намекнул лишь, что Тео потерял дочь, и время от времени его гнетут тяжелые воспоминания. Потому будет лучше, если он проведет время в компании своих друзей. Мадам ведь не сочтет это проявлением неучтивости? О, нет, разумеется, не сочтет. И конечно, так будет лучше, соглашалась Ирэн. Но душа ее все еще была неспокойна, чуткое отзывчивое сердце ощущало чужую трагедию, как свою. Однако Ирэн была еще и разумной женщиной и понимала, что Тео — человек гордый. И жалости не потерпит. Ни от кого. Потому она приняла единственно верное решение — не навязываться. Тео давно научился справляться со своей болью в одиночку. Если он будет нуждаться в дальнейшем общении, то даст об этом знать сам.

И Тео, в самом деле, пришел. Именно к ней, к Ирэн. Тихо и очень вежливо принес извинения за свой недавний срыв. Больше всего он волновался, что напугал девочку. Ирэн успокоительно положила пальцы на рукав мужчины и заверила, что мир восстановлен. Затем спросила, сколько они намерены пробыть еще на суше, поинтересовалась условиями жизни на «Страннике». Слово за слово, разговор становился все более оживленным. А вскоре к ним присоединилась и Сильви. Тогда Тео стал рассказывать о природе тех стран, где им удалось побывать. Девочка слушала, раскрыв рот от удивления о разноцветных попугаях, которых можно научить говорить, о забавных мартышках, огромных слонах. Потом забралась на колени к Тео, и задавала тысячи вопросов, на которые тот отвечал с неистощимым терпением. В конце концов, под влиянием чудесных рассказов, девочка уснула прямо на руках у Тео. И он осторожно отнес ее в кроватку.

— А ты мне завтра расскажешь еще про мартышек? — сонно пробормотала Сильви, удерживая искалеченную руку нового друга.

— Непременно, — пообещал Тео. — И про мартышек, и про бананы, и про чудесные цветы. Спи.

— Тогда хорошо, — девочка сладко зевнула и погрузилась в царство сна.

— Тео, вы просто чародей, — прошептала Ирэн, когда они спускались по лестнице. — После этого ужасного пожара, Сильви плохо засыпает. Все еще боится. А вы убаюкали ее так быстро.

Тео только грустно улыбнулся в ответ. Они сидели на скамейке во дворе и говорили. Ирэн рассказывала о своей жизни. Тео слушал, не перебивая и его восхищение этой женщиной, ее добротой, сильным характером, умением выжить в тяжелейших условиях, все возрастало. Он ведь понимал, что создавать свое дело одной, без всякой поддержки в условиях, когда весь женский род был проклят и объявлен виновным буквально во всех грехах — это подвиг может даже масштабней, чем выжить мужчинам на галерах.