Искупление Гренгуара (СИ)

— Смотри, они все еще не дошли в мастерскую, — Пьер, смеясь, указал на Тео и Марина у дороги. Жженый сидел на камне и что-то чертил на пыльной земле, а мальчик внимательно слушал. Подойдя ближе, Гренгуар увидел знакомые очертания «Странника».

— Не подозревал в тебе таланта художника, — удивленно присвистнул он. — Посвящаешь нашего юного отрока в морское дело?

— Он, кстати, весьма понятливый оказался в нашем деле, — поднял голову Тео. — А вот ты… совесть есть у тебя? Одному мне появиться в этом девичьем царстве неловко. Битый час тут дожидаемся.

— Могли бы и до ночи не дождаться. — Гренгуар в этот момент был ужасно похож на довольного кота.

— Так и я о том подумал. Уже ночлег себе здесь готовил.

— Да будет тебе, — примирительно сказал Пьер и обратился к возлюбленной. — Вот, Мари, перед тобой самый большой ворчун и самый лучший человек на земле. Не будь его — меня бы тоже не было.

— Вот охота тебе чушь пороть, — Тео совсем смешался под взглядом девушки, в котором светилось восхищение и безграничная благодарность. — Не слушайте его, сударыня. Он стихоплет у нас. А у них язык без костей и вообще…

Мари тихонько подошла к другу своего возлюбленного, обняла и легко, словно бабочка крылом коснулась губами небритой щеки, чем довершила смущение.

— Я не знаю, сможем ли мы когда-нибудь отблагодарить вас за все, что вы сделали, — прошептала она.

— Ну какие благодарности, — забормотал Тео. — Если этот вот, болтун, сделает вас счастливой, это и будет лучшей благодарностью. Ради этого он выжил. Ради любви к вам. Знал, что вы дождетесь. Та дощечка на пристани… из-за нее все.

— А это Марин, наш герой, — тепло улыбнулась Мари, прижимая к себе мальчика.

— Тео, а корабль настоящий покажешь мне? — тут же вмешался он в разговор.

— А это вон, у капитана интересуйся.

— Возьмем его юнгой, — Гренгуар слегка подбросил мальчишку на руках. — Сделаем морского волка, грозу морей и океанов. Согласен? Не зря же имя у тебя такое. Морское.

— А не обманешь, Пьер? — глаза Марина радостно вспыхнули.

— Да провалиться мне на этом месте, — засмеялся поэт.

— Он сегодня добрый, так что пользуйся, — Мари взъерошила волосы мальчику. А он смотрел на нее и не узнавал; такой красивой была его названная сестра, так сияли ее глаза, такой нежный румянец покрывал ее бледные щеки. Стоило ждать этого поэта, раз он способен творить такие чудеса, подумалось мальчику. Но вдруг он спохватился:

— Идемте скорее. Там нас всех уже потеряли, наверное. Скоро Милу по следу пустят, — Марин схватил за руку Мари и они побежали вперед.

— А кто такой Милу? — поинтересовался Пьер, с легкостью обогнав их.

— Огромный, черный, мохнатый, — выкрикнула Мари. — Не попадайся на пути. Так что бежим, скорее. — И все четверо прибавили ходу.

Наконец, все в сборе. Пьер сходу попал в свою стихию, то есть в окружение прелестных девушек. Белошвейки, перебивая друг друга, щебетали, как они рады с ним познакомиться. Теперь-то уж, Мари будет абсолютно счастлива. Она это заслужила. Пьер в ответ расточал самые лучезарные улыбки, а также изысканные комплименты, но не выпускал руку любимой, словно боясь потерять ее.

— Он настоящий еще лучше, чем на портрете, — прошептала подруге Анриет. — Я была уверена, что Мари преувеличила. Но эти глаза, эти кудри … А руки какие, плечи … Еще и стихи пишет. Он стоит того, чтобы ждать. Хоть вечность

— Настоящий принц, — вздохнула подруга.

Что же касается Тео, то он еще с порога угодил прямо в медвежьи объятия Жерара:

— Здорово, бродяга. — Голос «Красавчика» слегка прерывался от обуревавших его чувств. — Я так рад тебя видеть. Выжил. Почти в преисподней побывал.

— У морского дьявола, — усмехнулся Жженый.

— Теперь сам морским волком стал, — подошедший Бернард хлопнул его по плечу. — Даже завидую. Скучаю здесь, не знаю, куда руки приложить. А море, поди, скучать не дает. Отметить бы надо. Встречу. Пойдем, расскажешь нам про подвиги свои. И про русалок. Видел их?

— Про русалок это вам капитан хорошо расскажет, — Тео кивнул на подошедшего Пьера, который на время сумел освободиться от чрезмерного внимания со стороны белошвеек.

— Стало быть, теперь капитан Гренгуар. — Взгляд Жерара был пронзительным и невольно напомнил поэту их первую встречу в трущобах. — А ты ничего, возмужал. В плечах раздался, да и во взгляде уверенность появилась.

— Жерар, — взволнованно произнес Пьер, — мне уже в общих чертах доложили и о бандитах, и о пожаре.

— Ну как же, — заворчал «Красавчик», — разве эти цокотухи могли промолчать.

— Ты сберег мою Мари, — продолжил Гренгуар. — Я твой вечный должник. И ты теперь мне как брат.

— Поэт, он и есть поэт, — вздохнул Жерар, стискивая руку Пьера в стальном пожатии. — Много красивых слов. Оберегай Мари, как самое драгоценное сокровище. Не знаю, чем ты ее заслужил.

— Да я и сам не знаю, — счастливо улыбнулся Пьер.

А потом гостей позвали к обеду. Там уже наш поэт вконец очаровал белошвеек, когда достал из дорожного мешка восточные сладости.

— Изысканные лакомства для прелестных дам, — объявил Пьер с интонацией рыночного зазывалы. — Халва, рахат-лукум, шербет, сладкий, как поцелуй красавицы.