Искупление Гренгуара (СИ)

— Рене, — тихо сказал Пьер, чувствуя, как бешено заколотилось сердце, — перестаньте говорить загадками.

— В мастерской висит твой портрет, вышитый шелком. Один человек рассказывал мне: портрет чудо, как хорош.

Гренгуар мучительно сглотнул и почувствовал, что его бросило в жар. Стало больно и тяжело дышать. Сердце теперь остановилось, мысли и чувства исчезли, на миг в душе воцарилась абсолютная пустота. Руки задрожали. Пьер, с трудом переводя дыхание, вцепился пальцами в свои волосы. Потом быстро отпустил их, вытер вспотевший лоб. Все это он проделывал чисто автоматически, без мысли. Бедный поэт совершенно потерялся. Рене сочувственно сжал его плечо одной рукой, другой же придвинул полную кружку. Пьер в момент осушил ее и с шумом выдохнул. Соображение постепенно возвращалось. Однако взгляд еще был слегка безумным.

— Вы… нашли ее, — с трудом выдавил из себя поэт.

— Не я, — покачал головой Монферан. — Другой человек, который просил его не называть. Сейчас ты не в состоянии говорить об этом. После.

— Да, да, после, — Пьера вдруг прорвало. Он схватил руку друга, стиснул в стальном пожатии и принялся трясти изо всех сил. — Рене, вы не знаете, что сделали. Вы… вы … жизнь мне вернули. — Глаза его сияли. Лицо пылало. Наш поэт с трудом удерживался, чтобы не пуститься в пляс. Ему хотелось запеть во весь голос или выкинуть еще что-нибудь экстравагантное. — Если бы не вы… вы и Тео… Спасибо, Рене. Моя благодарность… она безбрежна, как океан. Я ее увижу. Неужели это случится, Рене?

— Раньше случится то, что ты оторвешь мне руку, в порыве благодарности, — засмеялся капитан «Марианны».

— Ох, простите, ради Бога, — смутился Пьер. — Я не понимаю, что делаю. И должен ей написать. Сейчас. Сию минуту. Хозяин! Перо, бумагу! Живо!

— Si señor.

— С трудом соображаю, что писать, — поэт на миг задумался, а потом быстро заскрипел пером:

«Мари, родная моя! Только что Ангел принес мне весть о тебе. Ты знаешь, что Ангелы иногда принимают человеческий облик. В нашем случае это Рене Монферан, мой друг и благодетель. Я расскажу тебе о нем непременно.

Кажется, впервые в жизни слова и рифмы покинули меня. В голове полный сумбур. Решительно не знаю, что еще тебе написать, моя девочка.

Я выжил на галерах. Благодаря Тео, которого мне не иначе, как Бог послал. Я тебя с ним познакомлю. Он потрясающий. А я теперь капитан торгового судна «Странник». Сейчас в Малаге. Примерно через месяц буду в Париже. А оттуда мой путь будет в Тур. И это будет самое счастливое путешествие в моей жизни. Потому что в конце его я смогу обнять тебя, моя голубка, моя прекрасная возлюбленная. Обнять, чтобы не отпустить больше никогда. Я хочу, чтобы ты увидела наш «Странник» и полюбила его. Хочу увезти тебя под парусами туда, где мы будем счастливы.

Как долго еще ждать. Целый месяц. Но … мы с тобой ждали дольше. Неужели это случится? Я снова увижу тебя, моя любовь, мое счастье, моя Мари. Прости слишком сумбурное письмо. Я наверное слегка обезумел от счастья. Люблю тебя бесконечно и целую бессчетно. Я напишу тебе еще. Потом. Когда немного приду в себя. До встречи, моя родная. До нашей скорой встречи. Твой Пьер.»

— Отправлю сейчас же, с первой почтой, — Гренгуар вскочил из-за стола. — Рене, идемте со мной. Не то боюсь с собой не совладать и натворить глупостей.

— Да, пожалуй, насчет глупостей и я опасаюсь, — насмешливо блеснул глазами Монферан. — Поэт, он всегда поэт.

— Расскажите мне все-таки о сражении, — попросил Пьер, когда они вышли из таверны. — А впрочем, нет, лучше на «Страннике». Вы ведь обещали зайти. Эгоистично будет с моей стороны лишить этого рассказа Тео, да и всю команду. Идемте же скорее.

***

«Солнечный теплый ветер развеял мрачный туман. Пьер уже не невольник, Пьер теперь капитан», — тихонько напевала Мари, вышивая очередную подушечку. Дело в том, что в этот день в мастерскую заглянуло солнышко в лице юной певицы. Да-да, той самой. Марин-Биби, шныряя по городу в компании своих беспризорных приятелей, забрел на ярмарку. И там услышал песенку. С большим трудом мальчик уговорил отца девочки заехать в мастерскую, чтобы они рассказали Мари о важной для нее встрече.

Возлюбленная Пьера разволновалась так, что просто не знала, куда посадить свою дорогую гостью и чем ее угостить. И все расспрашивала девочку:

— Он капитан? А как называется корабль?

— Не сказал, — пожала плечами девочка. — Не успел.

— Как жаль, — вздохнула Мари. — А каким ты его нашла?

— Ну… он… — маленькая певица подняла глаза к небу и сморщила носик. — Он смешной. Все время руками размахивал. И добрый. Он мне две монетки дал.

— Я дам тебе еще, — засуетилась вышивальщица, потянувшись к кошельку.

— Ох, Анаис, — отец девочки только головой покачал.

— А вообще он у тебя красивый, — снизошла до похвалы юная певица. — И смотрит так хорошо. Ласково. Так мама на меня смотрела, когда я мальнькой была.

— Ты моя хорошая, — растрогано пошептала Мари, прижала девочку к себе и чмокнула в теплую макушку. — Скушай вот еще яблочко.