Искупление Гренгуара (СИ)

— Ну что же, — задумчиво произнесла Жаклин, — пожалуй, мы заедем в эту лавку. Передай мсье Родригесу, который нас сопровождает, что ему придется немного поскучать, прежде чем мы отправимся в дорогу.

— О, госпожа, вы так добры, — Флоранс восторженно подпрыгнула и легко, как лань, понеслась вниз по лестнице.

========== Нити судьбы ==========

Милу лежал на пороге сарая, довольно жмурясь в теплых солнечных лучах. Раны уже не беспокоили пса, и он даже готов был снова нести свою нелегкую службу. Однако девушки считали, что защитника необходимо еще поберечь и потому сильно его не нагружали. А уж кормили просто до отвала.

— Бездельничаешь, — проворчал Жерар, присаживаясь рядом. — Испортят они тебя окончательно, девчонки эти. Из боевого пса комнатную болонку сделают. Тебе самому не противно, а? — «Красавчик» слегка потрепал Милу за уши, а тот виновато вздохнул и положил свою большую голову на колени напарнику. — Вот точно, болонка. Впрочем, я тоже скоро таким же стану, по их милости. Я понимаю, они из добрых побуждений и все такое. Но эти бесконечные хороводы с вкусной едой и теплым одеялом. Шарф этот шерстяной. А главное, смотрят, как на героя. Неловко все это. Нехорошо. — Пес смачно зевнул. — Скучно тебе, да? Конечно. И нынешнее положение вещей тебя вполне устраивает. А меня вот совсем нет.

Жерару действительно было тяжело сейчас. После того, как во время болезни у него вырвалось это полупризнание, которое он мечтал похоронить вместе с собой в могиле, Мари старалась избегать его. Тогда как раньше вела себя спокойно и по-дружески. Жерару очень не хватало этого сейчас. Он старался убедить девушку, что все это ерунда, дело было всего лишь в высокой температуре и не стоит обращать внимание на то, что он тогда наговорил. Мари кивала и соглашалась, но прежняя сердечность в их отношениях исчезла. Оба считали себя виноватыми.

— Дурак старый, — покаянно бурчал Жерар. — Седых волос уже полно, а туда же. Не забудешь никак, что когда-то первым любовником сцены был. То сцена, а то жизнь. Последняя любовь. Пошло и глупо. Да еще и больно, к тому же. Она, глупышка, не понимает, что мне вполне достаточно просто рядом быть и оберегать ее. Разделить хоть немного ту ношу, что взвалила она на свои хрупкие плечи. И тащит молча, не жалуясь. Она ведь слепнет, Милу. Пока еще ей удается это скрывать от всех. Но я-то вижу. И походку иногда неуверенную, и взгляд с прищуром, и вышивку она близко к глазам стала подносить. — Пес тихо заскулил и грустно посмотрел на «Красавчика». — Вот, и ты тоже понимаешь. А я со страхом думаю, что если этот ее поэт так и не появится? Жив ли он вообще? В конце концов, он человек. Мог и разлюбить… — тут Милу недовольно заворчал. — Ну ладно, ладно. Не буду. Но не представляю, как он сможет ее найти в огромной Франции. Так что я должен быть с ней. На случай если… Даже думать об этом жутко. А вместо этого взял и сам все испортил.

Из мастерской донесся женский смех, оттуда вышел улыбающийся Бернард. Вот кто казался полностью довольным жизнью.

— Пустили козла в огород, — Жерар поднял глаза на подошедшего приятеля. — Вчера видел вас с Жилеттой. Как вы мило ворковали на заднем дворе. Смотри, сломаешь здесь хоть один цветок …

— Да что ты, в самом деле, меня за свинью держишь, — Бернард даже обиделся. — Не понимаю, что ли? Девчонки из сил выбиваются, работают. Выходили меня. Кормят, поят. Честно говоря, даже стыдно. Здоровый лоб. Загостился я здесь. Пора и честь знать. Да вот куда податься не знаю. Прежнее мое ремесло здесь как-то не прижилось. Другого не знаю.

— Дрова ты колешь неплохо, — задумчиво проговорил Жерар. — А вообще я тебя понимаю. У самого те же мысли. Остановилась будто жизнь. Может, поменяться что-то должно?

— Ты прямо в прорицатели метишь, — усмехнулся Бернард, пожевывая соломинку.

— Поговори мне еще, — пригрозил Жерар. — Смотри лучше. Карета господская. К нам, похоже. А мадам уехала. Иди ворота открой, да поживее.

— Слушаюсь, господин мой, — Бернард дурашливо поклонился и ловко увернувшись от толчка в спину, побежал к воротам.

Появление Жаклин (а это именно ее карета остановилась во дворе мастерской) произвело настоящий фурор. Девушки столпились у перил второго этажа, разглядывая важную гостью. Ее роскошное платье, прическа и драгоценности явились предметом восторженного обсуждения громким шепотом.

Сама же графиня, привыкшая к повышенному вниманию, лишь неторопливо разглядывала образцы роскошного рукоделия, выставленные в лавке. Она рассеянно кивала на возгласы Флоранс: «О, Госпожа, какой чудесный кошелек! Посмотрите, какие перчатки! Как раз на вашу ручку. А этот платочек! Если бы мне такой!»