Искупление Гренгуара (СИ)

Жаклин скользила взглядом по шелковым шторам и подушечкам, отдавая должное тонкому мастерству вышивальщицы, пока свет свечи не выхватил на стене то, что заставило сердце остановиться: с портрета, с легкой улыбкой, прямо на нее смотрел Пьер. Ее Пьер. Стало быть, женское чутье не подвело, приведя ее в эту лавку. Жаклин вдруг показалось, что она снова там, на «Страннике». Буквально кожей ощутила графиня этот взгляд, теплый и мягкий, который ласкал, не прикасаясь. Просто какое-то наваждение. Приди в себя, ну же! Раз, два… Огромным усилием воли Жаклин удалось придать лицу ничего не значащее выражение.

— Я могу вам чем-нибудь помочь, Ваше Сиятельство? — худенькая девушка за прилавком обратила к ней взгляд своих огромных глаз.

— А вы, наверное, мадам Гасьон? — несколько неуверенно уточнила графиня. — Хозяйка мастерской.

— К сожалению, мадам сейчас нет, она уехала по делам. Я всего лишь одна из ее работниц, Мари Депре. Но все, что нужно, я могу показать. Почему вы так… странно на меня смотрите.

— Н-н-нет, ничего, — графиня уже полностью овладела собой. — Это все мигрень. В дороге часто донимает.

— Это мучительно, — посочувствовала Мари. — У нас есть ароматическое масло, если нужно.

— Не стоит беспокоиться, — Жаклин слегка улыбнулась, стараясь не смотреть на портрет за спиной Мари. — Покажите мне лучше вот ту пару перчаток. Да-да, с орнаментом из ирисов.

И пока девушка доставала нужный товар, графиня незаметно следила за ней. Отмечала про себя немного болезненное, усталое лицо, тени под глазами. Глухое, темное платье без малейших украшений. Скромное достоинство в манере себя держать. Жаклин хотела понять для себя, что же было в ней такого особенного? Почему любил ее Пьер? Он ведь видел ее, Жаклин во всем блеске изумительной красоты и здоровья. Он подарил ей две жаркие ночи, и она знала, что в те минуты он принадлежал ей. И все же полностью завладеть его душой блистательной графине не удалось. Пьер, ее Пьер, всегда помнил эту хрупкую девушку с огромными глазами. Искал ее повсюду. Она одна была ему нужна. И похоже, его чувство взаимно. Об этом шептал каждый стежок на портрете, окружая лицо Пьера каким-то тихим сиянием. Мари будет ждать его хоть всю жизнь. Жаклин размышляла об этом, пока примеряла перчатки.

Однако и у самой Мари общение с блистательной аристократкой вызывало какое-то совершенно непонятное ей беспокойство. Девушку смущала яркая красота незнакомки. На ее фоне она казалась себе какой-то серой мышью. Раньше Мари не задумывалась об этом, была слишком занята работой. А теперь, ей было больно осознавать превосходство графини. Но почему вдруг, допытывала себя Мари, но не могла понять. К тому же девушку тревожило что-то в поведении незнакомки, какая-то легкая лихорадочность, странные взгляды, которые она иногда ловила на себе. И еще Мари казалось, что им нужно о чем-то поговорить. О чем-то очень важном. Но вместо этого, они обсудили пару перчаток.

— Я возьму их, — сказала Жаклин. — Как раз впору. Ирисы я люблю. И еще вот эту подушечку для коленопреклонных молитв.

— И платочек с кошельком, пожалуйста, госпожа, — взмолилась Флоранс.

— Хорошо, — слегка улыбнулась графиня. — Посчитайте сколько всего. Мы и так задержались. Мсье Родригес, наверное, весь извелся от нетерпения. Поторопись, Флоранс.

Камеристка едва не запрыгала от радости и быстрее унесла покупки в карету. Мари почтительно провела важную гостью.

— Прощайте, мадемуазель Депре, — кивнула на прощание Жаклин, садясь в карету. — Рада, что случай познакомил меня … со столь искусной мастерицей. Я слышала о вас много лестного. В городе.

— Слишком большая честь для скромной вышивальщицы, — Мари поклонилась с достоинством. — Счастливого пути, Ваше Сиятельство.

Все обитатели мастерской еще долго провожали глазами карету и перебивая друг друга обсуждали происшедшее. Мари же еще какое-то время бродила будто сомнамбула. Все вспоминала какие-то странные мелочи, которые не давали ей покоя.

— Анриет, — обратилась она к одной из вышивальщиц. — А эта графиня появлялась здесь раньше? Вы знаете ее?

— Нет, — возбужденно выпалила девушка. — Она явно нездешняя. Может вообще какая-нибудь фрейлина королевы.

— И вы даже имени ее не знаете? — настойчиво продолжала расспросы Мари.

— Она не назвалась, по-моему, — нахмурилась Анриет. — Не знаем ничего. А почему ты спрашиваешь?

— Да потому, что, кажется, я круглая дура, — в голосе Мари явно звучало отчаяние.

— Да что с тобой? — забеспокоилась Анриет.

— Эта женщина… она что-то знает… о моем Пьере.

— Мари, дорогая моя, успокойся. Ты просто перенервничала, устала. Давай присядем. Вот так. Сильви, принеси нам, пожалуйста, воды.

— Ты решила, что я уж и умом повредилась, — грустно улыбнулась Мари. — Спасибо, Сильви, — она пригубила воду из кружки. — Нет. Я в здравом рассудке. Пока еще в здравом. И как-то вдруг поняла, что она смотрела на портрет.

— Ну, допустим, смотрела, так что с того? — продолжала увещевать ее Анриет. — Чудесная работа. Да и Пьер твой красавец.