Искупление кровью

Нервы — как иглы, воткнутые в тело. Марианна сейчас набросилась бы на него, будь у нее силы. Собственно, сама не зная зачем. Просто потому, что страдала. Изранены и душа, и тело. Не терпится в свою очередь причинить боль. Вернуть сторицей. Все мучения, все горе.

Монстр, очнувшийся вместе с ней, боролся, чтобы выбраться наружу.

— Хочешь помыться, да? Ванну лучше не принимать — из-за повязок. Но я мог бы скоренько сполоснуть тебя под душем, если есть такое желание…

Как он может говорить с ней в таком развязном тоне? Как ни в чем не бывало, как будто ничего не произошло.

Она схватила первое, что попалось под левую руку.

Пластмассовая мыльница полетела Фрэнку в лицо. Он успел перехватить снаряд.

— В какие игры ты играешь? — спросил он в бешенстве.

— Сказано тебе: выйди! — заорала она. — Черт, видеть не могу твою рожу!

Он схватил ее за руки, оторвал от точки опоры.

— Быстро успокоилась! Иначе и я потеряю терпение… — пригрозил он.

— Задашь мне трепку, да? Валяй, не стесняйся, вонючий коп!

Ей удалось вырваться, но она свалилась, не сделав и двух шагов. Упала тяжело. Лежа на полу, несколько оглушенная, прижимая руку к ране. Фрэнк не спешил ее поднимать.

— О’кей, справляйся сама, раз уж я последняя мразь!

Он вышел, хлопнув дверью. Совсем чокнутая эта девка!

Марианна схватилась за борт ванны. Проблема была в том, что она не могла напрягать брюшную полость. И в том, что все по-прежнему кружилось перед глазами. Будто налетел торнадо. Она сомкнула веки. Но кружение не прекращалось. В ушах жужжало, будто в черепе поселился пчелиный рой. Подступала тошнота.

Пытаясь с ней совладать, Марианна стояла на коленях, вцепившись в бортик ванны, как в спасательный круг. Складывалось впечатление, будто и душу ее всосало в этот вихрь. Она почувствовала чью-то руку на своем плече. Он вернулся. Присел рядом с ней на корточки:

— Успокоилась? Может, все-таки примешь от меня помощь?

Она уже не могла излить бешенство, терзавшее ее изнутри. Смотрела на него со всей яростью, на какую была способна. Но не сопротивлялась.

Он поставил ее в ванну, задернул шторку. Марианна сняла одежду, выбросила наружу. Быстро приняла душ. Смыть свои преступления, свою печаль. Но для этого нужно было остаток жизни провести под струей кипятка.

Фрэнк передал ей полотенце, помог вылезти из ванны. Движения немного резкие. Обижен или разочарован. Не важно. Марианна всего лишь принимала его поддержку скрепя сердце. Она вернулась под простыни, надела трусики и рубашку. Бросила на паркет мокрое полотенце.

— Так лучше? — спросил Фрэнк несколько суховатым тоном. — Хочешь есть?

— Нет.

— Все равно нужно что-то проглотить… Ты так давно ничего не ела…

— Тебе-то что?

Он стиснул зубы:

— Пойду поищу чего-нибудь.

— Делай как знаешь… Мне все равно.

Он ушел, и Марианна закрыла глаза.

Она так жалела, что вышла из забытья. Снова претерпеть все это… Она вгляделась в зеленые кристаллы на часах. Все, что ей осталось от Даниэля. Она снова заплакала. Ни за что не сможет она с этим жить. С этой погибшей любовью, с угрызениями на всю жизнь. С этой пустотой. Неизмеримой пустотой внутри. Она прижала к груди будильник. Упрекала себя за то, что случилось. В общем-то, упрекала весь мир.

Никогда не увидеть его лица. Его улыбки. Его глаз. Не почувствовать прикосновения его рук.

Больше никогда. Наотрез. Все кончено. Расставание навеки. Безутешная Марианна.

Да, пустота. И одновременно огромная тяжесть в груди.

Рыдания унесли ее далеко, к бурным водоворотам.

Такой Фрэнк и нашел ее. Гнев его поутих. Она, казалось, впала в глухое отчаяние. Он ее спас. И теперь, видя, как она тонет в своем горе, спрашивал себя, правильно ли поступил, вырвав ее из лап смерти.

Она наконец заметила его присутствие. Старалась побороть спазмы. Не получилось. Тогда повернулась к нему спиной. Фрэнк подыскивал слова, чтобы ее утешить. Нашел только одно:

— Марианна… Ты теперь свободна.

Тогда откуда эти цепи, которые ее душат, не позволяют дышать?

— Ты меня слышишь? Ты свободна… Думаю… Думаю, он хотел бы этого для тебя…

— Я запрещаю тебе говорить о нем! — заорала она.

Фрэнк взял со стола упаковку таблеток. Успокоительные, которые посоветовала лепилка Лорана. Как бы еще заставить упрямицу их принять?.. Он взял в одну руку стакан с подслащенной водой, в другую — таблетку.

— Выпей это, — предложил он. — Это поможет тебе забыть…

Вот он и нашел волшебное слово. Забыть. Марианна вырвала у него из рук таблетку, мгновенно проглотила ее и прорычала:

— Убирайся!

Он спустился на первый этаж. Лоран с Филиппом оккупировали гостиную. Пили пиво, спасаясь от зноя. Все окна были распахнуты настежь. Где-то вдали громыхало: приближалась гроза.

— Что она тебе сказала? — спросил Филипп.

— Да так, разное… Убирайся, грязный мудак… Вонючий коп… Такого рода любезности!

— А ты чего ожидал? — удивился Лоран. — Мы скрыли от нее, что ее мужик умер. Она чуть не склеила ласты. Естественно, она затаила злобу!

— Никакой злобы. Она смертельно тоскует…

Все трое одновременно подумали о попытке самоубийства.

— Пойду поднимусь, — сказал Фрэнк. — Не могу оставить ее одну…