Искушение

– Вот этот. – Он делает вид, что нажимает кнопку на пульте дистанционного управления. – Сплошные поцелуи в то время, как мне хочется посмотреть на старую добрую автомобильную погоню. Или на попытку убийства. Или на что-нибудь вроде «чумы на оба ваши дома». Что угодно, только не это, – он машет рукой в сторону нас с Джексоном, прижавшихся друг к другу, – притом ежедневно и все дни напролет.

– Ты это серьезно? Значит, вот чего ты хочешь после всей этой лабуды с пьесой «Нет выхода», которой ты пудрил мне мозги на поле?

– Не понимаю, в чем тут проблема, – надменно говорит он. – Это великое произведение литературы.

– Ага, вот только ты его вовсе не читал.

Я отстраняюсь от Джексона с печальной улыбкой на лице.

– К нам опять заявился Хадсон.

На секунду на лице Джексона отражается гнев. Настоящий гнев, который, однако, тут же проходит, и он невесело улыбается мне.

– Я жду не дождусь того дня, когда он наконец оставит нас навсегда.

– Я тоже, – отвечаю я и говорю это всерьез. Я правда жду не дождусь того дня, когда мой разум и мое тело будут принадлежать только мне и больше никому. Но все же мне кажется, что в словах Джексона и в его голосе что-то не так. Только я не могу сказать что.

Может быть, поэтому, когда он наклоняется, чтобы коротко поцеловать меня в губы, я уклоняюсь и вместо этого крепко обнимаю его. А может быть, дело в моем чересчур живом воображении, потому что, когда он с силой обнимает меня в ответ, на минуту – всего лишь на минуту – я впервые за долгое время чувствую себя безопасно и хорошо.

Но, взглянув на Хадсона, я вижу в его взгляде ярость, которую он не успел скрыть. Он взбешен, таким я его еще не видела, и не только взбешен, но и задет. Взгляд его прищуренных глаз сверлит Джексона, и тот вдруг шатается и опирается рукой о стену.

– Ничего себе. Видимо, я устал сильнее, чем думал.

Что-то не так. Я это чувствую. Но прежде, чем я успеваю задать ему вопрос, он выпрямляется и смотрит на меня с уверенной улыбкой.

– Увидимся утром? – спрашивает он, наконец отстранившись от меня.

– Да. Встретимся за завтраком в кафетерии до начала уроков.

– Хорошо. – Он начинает поворачиваться, но в последнюю секунду останавливается и говорит: – Передай Хадсону вот это. – И показывает средний палец.

– Какое ребячество, – растягивая слова, комментирует Хадсон, прислонясь к двери.

– Он это видел, – говорю я Джексону.

– В самом деле? – Эта новость явно приободряет его. – Так вот ему еще. – На этот раз он показывает своему брату оба средних пальца прежде, чем наконец повернуться и уйти.

Я смотрю ему вслед, а Хадсон тем временем делает вид, будто играет на скрипке какой-то печальный мотив.

– И злодей исчез вдали, и больше о нем не слыхали…

– В этой истории злодей не он, а ты. – Я хмурюсь. – И Джексон никуда не уходит.

– Ага. – Хадсон мелодраматически вздыхает и отходит от двери. – Ты постоянно мне это твердишь.

– Тебе это еще не надоело? – спрашиваю я, войдя в комнату. – Может, ты вздремнешь?

– Я совсем не устал. Я дремал весь день, чтобы мы смогли провести этот вечер вместе. – Он улыбается до ушей. – Я чувствую себя просто великолепно.

И тут все кусочки пазла встают на свои места, и до меня доходит ужасная правда: я понимаю, что произошло сейчас с моим парнем.

– Ты высасываешь из Джексона силы, не так ли? Как ты это делаешь? – Но тут до меня доходит и это. – О боже, ты используешь мои узы сопряжения, чтобы выкачивать энергию из того, с кем я сопряжена. Как ты можешь?

Он вскидывает руки.

– Это не совсем так.

К моему горлу подкатывает тошнота. Как же я не поняла этого раньше? Поверить не могу, что я не раскусила Хадсона, не сообразила, что к чему. А ведь я начинала ему доверять. Мне становится дурно.

– У меня не было выбора. Будучи живым и в то же время не совсем живым, я должен был черпать откуда-то энергию, и по какой-то причине вселенная подключила меня к нити уз твоего сопряжения. Возможно, для того, чтобы я мог получать энергию от вас обоих, а не только от тебя, и таким образом не истощал твои силы.