Искушение

Но прежде чем меня уносит сон, я все-таки подбираю слова для одной из тех вещей, которые хочу сказать.

– Ты же понимаешь, что я не хочу умирать, да?

Хадсон застывает, потом устало вздыхает:

– Понимаю, Грейс.

– Но я также не могу допустить, чтобы умер Джексон. Не могу.

– Это я тоже понимаю.

– Пожалуйста, не заставляй меня выбирать. – Я начинаю засыпать, но по-прежнему слышу его, когда он говорит:

– Я никогда не заставлю тебя выбирать. Как я могу, если знаю, что ты бы ни за что не выбрала меня?

Глава 69. Кусать или не кусать

– Грейс! Вставай! – на всю комнату верещит Мэйси еще до того, как в нашем окне начинает брезжить свет.

– Нет, – стону я, перевернувшись на другой бок и закрыв голову подушкой. – Еще темно.

Я зарываюсь глубже под одеяло, начинаю погружаться в сон о голубоглазом мальчике и его лошадке, но Мэйси трясет меня.

– Я серьезно! Ты должна встать.

– Скажи ей, чтобы она ушла, – стонет Хадсон. Его голос доносится с пола у моей кровати.

У Мэйси звонит телефон, и она оставляет попытки разбудить меня, пока отвечает на звонок.

Я смотрю вниз, на пол, и действительно, он, растянувшись, лежит там. Он тоже накрывает голову подушкой – ярко-розовой, если быть точной.

– Не суди меня, – жалуется он. – В этой комнате не из чего выбирать.

Я улыбаюсь.

– Да, но должна сказать, что ярко-розовый – это явно твой цвет.

– Ты же знаешь, что я умею кусаться, да? – ворчит он, прижимая подушку к голове.

– Да, я же та-ак боюсь, что ты меня укусишь. – Я закатываю глаза. – Пока ты находишься в моей голове.

Он не отвечает, и я уже готова поздравить себя с победой в этом раунде, когда чувствую, что его клыки осторожно царапают мою шею. Они останавливаются, только дойдя до той точки, где бьется мой пульс, и замирают над ней на пару секунд.

От интимности его прикосновения меня пронизывает жар, за которым следует ледяное дыхание паники. Потому что он не Джексон.

– Эй! Что ты делаешь? – Я начинаю отстраняться, но его уже нет.

– Показываю тебе, что, хотя я и нахожусь в твоей голове, я все равно могу укусить тебя в любое время, если ты захочешь.

– Но я не хочу! – почти кричу я, чувствуя, что мое тело все еще реагирует на его прикосновение. – В этом-то и суть.

– Я знаю, – спокойно отвечает он. – Потому-то я и не стал этого делать.

Я касаюсь шеи и понимаю, что он прав. Там нет даже самой крошечной царапины. Слава богу.

– Никогда больше так не делай, – говорю я ему. – Я не хочу, чтобы меня кусал кто-нибудь, кроме Джексона. Никогда.

Его улыбка становится насмешливой, может быть, даже немного унылой, но он не спорит со мной. А только кивает и говорит:

– Намек понял. Обещаю, что больше я этого не сделаю.

– Хорошо. – Я все равно провожу пальцами по своей шее, испытывая странное ощущение тепла от интимности его прикосновения, несмотря на то, что он так ничего мне и не сделал. – Спасибо.

– Не за что. – Он улыбается хитрой улыбкой. – Я хочу сказать, пока ты меня не попросишь.

– Тьфу. – Я ударяю его подушкой. – Ты гадок, ты это знаешь?

– Потому что я сказал тебе, что я не дотронусь до тебя без твоего позволения? – Он напускает на себя невинный вид. – Я всего лишь старался вести себя как джентльмен.

– Знаешь, что? Выкуси. – Едва я произношу эти слова, как до меня доходит, что я сказала. Еще до того, как Хадсон подается вперед с лукавым блеском в глазах, я поднимаю руку и блокирую его. – Нет! Я имела в виду не это.

– Все нормально, Грейс. – Он устремляет на меня взгляд, который наверняка растопил бы мои трусики, если бы я не была сопряжена с его братом. – Я не имею ничего против того, чтобы быть плохим.

– Да, мне говорили.

Я сбрасываю с себя одеяло, решив закончить этот разговор, даже если ради этого мне придется бежать в душ, – и осознаю, что Мэйси перестала говорить по телефону и снова разговаривает со мной.

– Извини, – говорю я ей, пытаясь понять, почему у нее такие круглые глаза и такое бледное лицо. – Я все еще спала и потому не услышала, что ты сказала. В чем дело?

– Круг! Они здесь.

– Круг? – Поначалу ее слова кажутся моему все еще сонному мозгу бессмыслицей, но, когда Хадсон начинает тихо ругаться, до меня доходит, о ком она говорит. – Здесь родители Джексона и Хадсона? – шепчу я, и эта мысль внушает мне ужас.