Искушение

— Что вы, детка, что вы, — Надежда Борисовна грозно развеселилась. — Я совсем не вас имею в виду. Вы-то как раз здесь ни при чем. Мало ли у него других знакомых девушек.

Вовка вскочил.

— Мама, если ты будешь продолжать в том же духе, я тебе этого не прощу!

— Видите, Сережа, я была права. У него что-то не в порядке с психикой. Верочка, вы не могли бы передать мне вон тот кувшинчик? Ах, вы так мало едите. Вам не нравится моя стряпня?

— Что вы, очень нравится!

Сергею была по душе эта суровая, энергичная женщина, мать Кащенко, у нее в глазах плясали озорные бесенята, и она точно знала, чего хочет.

— Такой же салат готовит моя мама, — мечтательно протянул он. — А вот городские девушки совсем разучились готовить. Эмансипировались до крайности. Представляете, Надежда Борисовна, когда мы собираемся на какую-нибудь вечеринку, приходится стряпать самим. Девицы только что способны принести из дому холодных котлет. Яичницы толком не поджарят. И главное, считают, это в порядке вещей. Доходит до смешного. Один мой приятель женился на такой царице бала, кстати, милая и обаятельная девушка, на пианино превосходно играет, в новейших философских течениях разбирается. Он через месяц от нее сбежал. Он мне сказал: «Не могу, Сергей! Веришь ли, она, если возьмется подметать, весь мусор разгонит по углам и там оставляет. И все лето на обед варила макароны. Сделаешь ей замечание — ревет белугой. Обзывает меня хамом и неандертальцем. Пропади оно пропадом такое семейное счастье».

— Забавный случай, — грустно отозвалась Надежда Борисовна.

После ужина она попросила Боровкова уделить ей несколько минут для приватной беседы и увела за собой на кухню.

— Хотите кофе, Сережа?

— С удовольствием выпью.

Надежда Борисовна поставила кофейник на плиту, уселась за стол напротив Боровкова, испытующе и с легкой усмешкой смотрела ему прямо в глаза.

— Я поняла, для чего вы, Сережа, заговорили о городских девушках. А теперь постарайтесь и вы меня понять. Я знаю, Володя к вам прислушивается и вы можете оказать на него влияние. Надеюсь, вам небезразлично будущее вашего друга?

— Конечно, конечно.

— Так вот. Уверяю вас, Сережа, я никакое не чудовище и тем более не склонна к сословным предрассудкам. Какое к черту! Моя мать была ткачихой, а отец спился. И у Олега Михайловича родители отнюдь не князья. Мой милый сынуля заблуждается, когда думает, что мы желаем ему в жены не меньше, чем генеральскую дочку. Не в этом вовсе дело. Вера прекрасная девушка, я вижу, и они влюблены друг в друга. Отлично. Но тут существует два «но». Во-первых, смешно и нелепо жениться, будучи студентом. У меня есть жизненный опыт, и я видела, чем такие браки обыкновенно кончаются. Они кончаются, Сережа, увы, как правило, горьким разочарованием и напрасной тратой душевных сил и драгоценного времени. Есть и второй момент. Какие могут быть общие интересы у Веры и у моего Володи? Что их ждет? Первое опьянение любовью скоро пройдет. Начнется разлад, постоянное выяснение отношений, ад кромешный. Это сейчас Володя такой ласковый и заботливый, но я-то его знаю. Он вспыльчив и требователен. Он самолюбив. Не способен ни на какие компромиссы и жертвы. Здесь, конечно, наша с отцом вина, так мы его воспитали. Как только он поймет, что Вера совсем не то, что он себе навоображал, не царевна-лягушка, а обыкновенная, милая, но не слишком умная и образованная девушка, да вдобавок со своими женскими причудами, она станет ему отвратительна, и он ее бросит не задумываясь. Но к тому времени они впопыхах, конечно, успеют завести ребенка. Бедный малыш, не хочется даже и думать, какие испытания выпадут на его долю из-за легкомыслия родителей. Примеров вокруг более чем предостаточно… Ради самой Веры, ради ее счастья и счастья ее будущих детей я бы хотела расстроить их дружбу, пока не поздно. Понимаете вы меня?

— Я-то понимаю, поймут ли они. Мы не боги. Разве можно решать за другого его судьбу? Я бы не рискнул.

— Это все красивые слова. — Надежда Борисовна встала и разлила по чашечкам кофе. По резким движениям было видно, что она нервничает, но лицо было непроницаемо и спокойно, голос ровен. Боровков восхитился ее самообладанием.

— Когда у вас будут дети, Сережа, а тем более единственный сын, вы, уверяю вас, не будете рассуждать о том, что любовь превыше всего.

— Может быть.

— Люди эгоистичны, в конечном счете каждый думает только о себе, такова биология человека. И эта милая девушка, сейчас по уши влюбленная, дай только срок, еще покажет свои коготки. Это жизнь, дорогой мой. А любовь, как стихи, удовлетворяет и насыщает лишь в юности, да и то на короткое время.

Боровков с наслаждением отхлебнул глоток крепчайшего кофе. Тоска шевелилась в нем глухими толчками.

— Как раз женщины, мне кажется, умеют подстраиваться. Это у них в крови. Вспомните душечку Чехова.

— Опять литература, опять не из жизни. Скажите прямо, Сергей, вы отказываетесь мне помочь?

— Ваша целеустремленность меня пугает, — искренне сказал Боровков.

— Хорошо, забудем этот разговор.