Искушение

– Да, сражённый ударом шашки он рухнул в снег и остался лежать недвижно. Казак на коне с шашкой наголо объехал его вокруг и, когда потекла из раны струйка крови и стала окрашивать снег, пришпорил коня и поскакал дальше, полагая, что француз мёртв. Но удар острого клинка пришелся Ролену Воскреси, слава богу, не в шею, – казак явно нацеливался отсечь ему голову – а в плечо. В очередной раз судьба сохранила ему жизнь, но уготовила тяжелое испытание. Долго лежал Ролен Воскреси в глухом лесу, истекая кровью, очнулся среди ночи от острой боли в плече и пронизывающего до костей холода. Трое суток без еды и питья он медленно, насколько позволяло ранение, перемещался на запад без какой-либо надежды на спасение, но всё же двигался, чтобы не замерзнуть окончательно. Руки и ноги окоченели, и хотя плечевая рана оказалась глубокой, он боли почти не чувствовал, кроме жуткого холода ничего не ощущал. Наконец под утро он вышел на опушку леса и вдруг заметил, как вдалеке маячит тусклый свет. Ролен Воскреси шёл к этому свету сквозь метель по глубокому снегу через широкое поле, но до него так и не дошел. Измученный и вконец обессиленный он едва добрался до запорошенной снегом дороги и упал, потеряв сознание. Смерть неумолимо подкрадывалась к нему, когда неожиданно Ролену Воскреси улыбнулась фортуна – на утренней заре по дороге мчалась запряжённая тройкой кибитка. Лошади притормозили перед лежавшим на дороге припорошенным снегом человеком. Оборванного, замерзшего, полуживого Ролена Воскреси подобрал русский помещик, отставной капитан Жарков Пётр Петрович, и увёз в своё поместье в Смоленской губернии. Здесь бедолагу обогрели, накормили, в тёплую постель уложили и недели три заботливо ухаживали за ним под наблюдением великодушного Петра Петровича, даже рану залечили примочками местного лекаря. Словом, выходили француза, однако правой рукой он навсегда лишился способности махать саблей. Будучи бесконечно признательным своему спасителю, Ролен Воскреси зарёкся служить ему до конца своих дней и в порыве благодарности взялся обучать детей барина французскому языку. У Петра Петровича росли два сына, девяти и одиннадцати лет, и предложение француза пришлось ему по душе. Он назначил Ролена Воскреси гувернёром и даже положил ему жалованье. Мой пращур надолго поселился в большом барском доме и скоро заговорил по-русски, влюбился в молоденькую русскую горничную, женился на ней и остался в России.

– Как интересно! – детское личико Татьяны светилось в улыбке и уже без тени тревоги, которая невольно отражалась в её взгляде полчаса назад.

– Танечка, я пригласила Антона Роленовича завтра к нам на ужин! – заявила Надежда Юрьевна чуть ли не торжественно, – будем общаться, будешь задавать свои вопросы.

– Здорово! – воскликнула Татьяна. – А в котором часу?

– В семь. Вам ведь удобно в семь, Антон Роленович?

– Вполне.

– Вот и замечательно, – продолжала Надежда Юрьевна, – очень будем вам рады! – Затем обратилась к Татьяне: – Пора Настеньку укладывать спать. Уговори её идти домой, уже начало десятого.

Прошло больше трёх недель со дня приглашения Антона на ужин. За это время он несколько раз бывал у них в гостях. Когда Антон появлялся, Настенька бросала свои игрушки и бежала к нему, протягивая ручонки, а после весь вечер не отходила от него, несмотря на уговоры мамы оставить в покое дедушку Антона. Именно так теперь называла его Настенька. Он сажал ребёнка на колени и начинал отвечать на её нескончаемые вопросы. Настенька тащила его за руку к своим игрушкам, заставляя собирать вместе картинки из кубиков, а когда мама укладывала её спать, она требовала, чтобы сказку прочёл ей дедушка Антон. Он не отказывался, невзирая на сопротивление мамы и бабушки, которые находили её поведение слишком навязчивым. Антона очень трогала эта привязанность к нему ребёнка. Каждый раз, когда он выходил из подъезда, Настенька, находясь на детской площадке, бросала свои занятия и бежала ему навстречу. Попытки Надежды Юрьевны удержать её не помогали. Он брал её на руки, сажал на плечи и некоторое время так с ней гулял.

– Она ведёт себя бесцеремонно, – извинялась Надежда Юрьевна.

– Вовсе нет, – говорил он, – мне нравится. Мы с Настенькой будем дружить, даже если вам это не по душе.

Надежда Юрьевна улыбалась.

Один раз Антон принимал их у себя дома, приготовил обед, купил много фруктов и клубники для Настеньки. Надежда Юрьевна принесла мясной салат и пирог с капустой. После обеда она, несмотря на возражения Антона, взялась мыть посуду и заодно почистила электрическую плиту, столешницу и холодильник.

– Мне казалось, они чистые, – сказал Антон.

– В целом у вас чистота соблюдается, – одобрительно отозвалась Надежда Юрьевна.

– Я стараюсь. Раньше всё делала жена, она не допускала малейшей пыли.

– И со вкусом у неё было всё в порядке. Я сужу не только по вашей квартире, помню, как Антонина Сергеевна выглядела.

– Вы знаете отчество моей жены?

– Конечно. Я к ней так обращалась.

– Как интересно!