Искушение

– Мы общались во дворе, когда я была с Настей. Она шла от метро, мы сидели на скамейке, разговаривали. А вы приезжали позже на машине.

– Странно… я ничего этого не знал.

По выходным Антон возил их гулять в московские парки или куда-нибудь за город. Настенька, сойдя с велосипеда, уже не шла к маме или к бабушке, а сразу тянулась к Антону, брала его за руку или просилась на плечи.

– Вот что значит, девочка растёт без отца, – говорила Надежда Юрьевна.

Антон шел гордо, держа её за ручку. И даже просьбы, с которыми раньше Настенька обращалась к маме, будь то «хочу мороженое» или «покататься на лошадке», теперь она адресовала только Антону.

– У нас полное взаимопонимание! – говорил он, улыбаясь.

Приближался день выдачи насильнику второго пособия. Это должно было произойти через три дня. Антон вернулся домой после кладбища в шесть вечера. Теперь он ходил туда раз в неделю и рассказывал покойной жене всё, что с ним происходило. Он поужинал и по своему обыкновению вышел на балкон подышать свежим воздухом. Взглянув вниз, Антон увидел Татьяну одиноко сидящей на скамейке возле детской площадки. Картина в точности повторяла прошлый случай, когда она так же сидела и ждала зятя. «Что это? Прямо дежавю! – Антон посмотрел на часы. Они, как и в прошлый раз, показывали без четверти семь. – Да что же это такое? Неужели она опять ждёт его? Выходит, этот мерзавец не сдержал слова? А я, наивный дурак, успокоился, доверился ему! А он, оказывается, тянет деньги и с меня, и с Татьяны! Конечно! Какой же я идиот! Он же, гнида, знает, что Татьяна не в курсе, что я ему плачу. Вот и пользуется этим. Ну, погоди, ублюдок! Я тебе этого спущу!»

Антон быстро переоделся и вышел во двор. На сей раз он сам сделал вид, что не видит Татьяну на скамейке, и торопливо направился к метро. Выйдя из арки на улицу, Антон остановился и стал ждать насильника. В пять минут восьмого тот появился. Антон наблюдал за ним издали. Если в прошлый раз насильник имел жалкий вид, то сегодня он выглядел ещё хуже: похудел, осунулся, походил на опустившегося бомжа. Войдя в арку, он сделал несколько шагов и, столкнувшись лицом к лицу с Антоном, слегка пошатнулся, попятился назад и спиной упёрся в стену. В глазах у него застыл страх. Антон взял его за футболку, потянул на себя, затем, оттолкнув, прижал его к стене и был удивлён, с какой лёгкостью тот поддался силе.

– Решил с огнём поиграть? – медленно выговорил Антон сквозь зубы. – Жизнь надоела?

– Нет… она сама мне позвонила, ей богу сама, но я тебя не выдал, клянусь…

– Кто? Когда?

– Таня, сегодня, час назад…

– Зачем ей звонить тебе?

– Хотела проверить, не сдох ли я, раз не пришёл за деньгами. Так и сказала…

– И ты решил сорвать с неё двадцать тысяч помимо моих тридцати…

– Пятнадцать…

– Что пятнадцать?

– Сказала пятнадцать, больше не даст.

Антон смотрел на этого жалкого, совершенно измождённого, похожего на высохшего старика с помятым лицом и выпирающими скулами, но ещё совсем молодого человека, и подумал, что деградация идёт у него ускоренно. Но главное, о чём в эту минуту думал Антон – что делать дальше? как с ним поступить? Ответа он не находил и потому чувствовал себя неуверенно. Ситуация требовала решительных действий с его стороны. Не зря же он в прошлый раз недвусмысленно намекал, что нарушение соглашения повлечёт за собой суровое наказание. Такой момент настал, и теперь уже сам насильник испуганно ждал исполнения угрозы. Антон производил на него впечатление грозного дельца с тугим кошельком и сворой цепных псов, которых до поры не выпускает. В следующую секунду Антон неожиданно для себя произнёс зловещую фразу, которая как нельзя лучше пришлась к месту. Он сам внутренне содрогнулся от того, что сказал:

– Придётся тебя казнить.

– Не надо… – взмолился насильник и стал трусливо озираться по сторонам, полагая, что палач сейчас явится.

– Ты нарушил уговор, – произнёс Антон угрожающе холодно.

– Я сейчас уйду… – его била дрожь, – и больше не приду… клянусь…

Антон ощутил внутреннее удовлетворение – угроза сработала. Теперь можно было на этом спекулировать:

– Ты посмел меня обмануть! Придётся…

– Нет, – перебил его насильник, – ведь она сама звонила… я о тебе ни слова не сказал… поверь…ни слова… я больше не приду, вот увидишь…

Сверля его взглядом, Антон выдержал внушительную паузу, которая усиливала страх насильника, затем снисходительно произнёс:

– Ладно… сегодня, так и быть, я тебя отпускаю, но… больше не прощу.

Нервная дрожь у насильника стала спадать. Он отодвинулся от стены, сделал несколько шагов, чтобы уйти, но вдруг остановился, повернул голову в сторону Антона и тихо спросил:

– А… как же ты?

– Что я?

– Насчёт… денег? Сказал, что слово держишь.

– Раз сказал, значит держу.

– Тогда… может сейчас? Зачем тебе приезжать? Осталось всего три дня…