Искушение чародея(сборник)

   Лапкин лежал с полузакрытыми глазами и не то думал, не то грезил. Мысли текли такие же ленивые и нечеткие, как грань между сном и пробуждением. Лишь где-то за ними мелькали контуры чего-то важного, и Эдик лениво пытался его понять, но тщетно. Тогда он сделал усилие, попытался сосредоточиться, однако ничего из этого не получилось.

   Все с тем же неуловимым ощущением главного Лапкин не спеша встал, оделся и подошел к окну. Начало осени выдалось неплохим. Солнечным, без туч и дождей, с яркой разноцветной листвой. Великий Гусляр утопал в красках. Хотелось бродить под кронами деревьев, упиваясь ароматами и легкой грустью. Хотелось что-то открыть, изобрести, написать нечто выдающееся, первым достигнуть Марса, словом, сделать невозможное и тем прославить в веках свое имя. Хотелось съездить с друзьями в лес и искать спрятавшиеся грибы или угадывать в сучьях фигуры людей и диковинных животных, хотелось познакомиться с красивой нежной девочкой и собрать для нее букет из листьев. Хотелось остановить время или повернуть его назад в лето. Хотелось делать все, кроме одного: учить уроки.

   Однако совесть, или заменявший ее страх призывали заняться именно ими. Поддавшись этому голосу, Эдик даже взял учебник по физике с размазанной на обложке мухой. И тут вновь вернулась утренняя недосказанность, словно нечто умело пряталось и одновременно щедро расставляло ориентиры, по которым его можно найти. Но найти не удавалось, и несчастный учебник полетел на небрежно застланную постель. Лапкин посмотрел вслед, однако голос совести уже перешел на шепот, и школьник успешно притворился глухим.

   Он плотно позавтракал, а может, рано пообедал, а затем наплел что-то матери и спокойно выскользнул на улицу. Все то же чувство недосказанности влекло куда-то в сторону школы, и Эдик решил подчиниться ему.

   Рыжикова он узнал издалека по его темно-синей куртке. Славка шел навстречу, и Эдик искренне обрадовался. Больше всего он опасался, что придется шляться в одиночестве.

   – А я как раз к тебе, – немного не доходя и не успев поздороваться, сообщил Славка. – Представляешь, Максимка совсем офонарел! Такая погода, а он уткнулся в учебники и говорит, что, пока не выучит, никуда не пойдет. Хотя папаша его вместе с Ложкиным и Минцем отправился на рыбалку.

   – Врешь? – с тающей надеждой переспросил Лапкин. Такой подлости от Удалова он не ожидал. Купцов – другое дело, он может не учить и получать пятерки, но Удалов? Если и этот станет хорошо учиться, то что станет с ним, с Эдиком?

   – Если бы… – Славка махнул рукой. – Я его чуть не силой тащил. Уперся – и ни в какую. Может, вдвоем попробуем?

   – Пошли! – Эдик сказал это таким тоном, словно речь шла о пешей экспедиции в Антарктиду.

   Вместо далекого шестого континента приятели двинулись в сторону Пушкинской.

   – Знаешь, я прежде думал, что он на меня все еще дуется, – продолжал по дороге жаловаться Славка. – Ну, за «Спринт». Потом смотрю: вроде не похоже. Да и помирились мы с ним давно и по-людски. Чего я только не испробовал! Даже в кино звал за свой счет. Не помогло.

   – Что? – брови Эдика невольно поползли куда-то в сторону затылка. Он не ожидал, что заскок Удалова окажется настолько серьезным.

   – Да-да, – подтвердил Рыжиков. – Представляешь? И это кто? Макс? Да сказал бы мне о нем кто такое, я бы первым онемел! Звони, – они уже стояли перед дверью.

   Лапкин резко нажал на кнопку звонка. Некоторое время в квартире было тихо, и Эдик уже собрался повторить, но дверь открылась, и на пороге выросла Ксения Удалова, мать Максима.

   – Здравствуйте. Макс дома? – спросил Лапкин. Маму своего приятеля он немного побаивался.

   – Максимка! Тебя! – крикнула тетя Ксюша, однако предупредила: – Вы проходите, только ненадолго. Ему учиться надо.

   То, что открылось их взору, потрясло впечатлительного Эдика. Удалов-младший сидел за столом и учил. Перед ним лежали два учебника физики, старый и новый, какой-то толстый словарь и тетрадь, густо исчерканная формулами. Видно, Максимка не просто учил, но и пытался что-то решать. В первую минуту Макс даже не обратил на своих приятелей внимания, а когда, наконец, поднял голову, на его полноватом лице промелькнула гримаса недовольства.

   – Здорово! Пошли погуляем, – с места в карьер начал Лапкин.

   – Не сейчас, ребята, – Удалов лишь покачал головой. Его было не узнать. – Прежде разберусь со всем этим, – он кивнул на стол. – Вы лучше вечерком зайдите.

   – Брось, – откладывать прогулку на вечер Эдик не хотел. – Все равно не спросят. Ты лучше посмотри, какая погода! Благодать! Сашку с собой возьмем.

   – Не пойду, – Удалов тяжело вздохнул. – Я сегодня решил новую жизнь начать. Каждый день по четыре часа занятий.

   Славка взглянул на Эдика, словно говоря: «Вот видишь! А ты не верил!»

   Однако Эдик решил не сдаваться.

   – Чудак! Кто же новую жизнь начинает с воскресенья? Надо с понедельника. Хочешь, завтра вместе начнем?

   – Да я бы с радостью, – в голосе Удалова промелькнуло колебание. – Просто решил сегодня. Вернее, уже даже начал. А вы завтра присоединяйтесь. Лады? – и он посмотрел Лапкину в глаза.