Искушение для ректора

С наступлением сумерек извилистая, поросшая лесом дорога окуталась тьмой. Но я знал каждый поворот и наклон. Я купил эту землю девять лет назад, отремонтировал дорогу и дом.

В то время я нуждался в изоляции, но не доверял себе и не знал, как жить.

Как оказалось, мой внутренний ошейник не избавил меня от жестокости. Но эта девушка взяла моих демонов под свое крыло.

Я повернул машину к дому, припарковался и выключил двигатель.

Катя вышла и застыла перед крыльцом, как настоящая лесная фея.

Черт побери. Я был очарован. Вновь.

Она была слишком чистой.

Я вылез из машины и прикоснулся к ее приоткрытым губам

— В доме нет отопления, поэтому не раздевайся, — я обнял ее за плечи и повел внутрь. — Я затоплю печь, здесь прогреется все довольно быстро.

— Слушаюсь, господин ректор. Мне помочь?

Я ударил ладонью по ее заднице с такой силой, что она взвизгнула и побежала в дом вприпрыжку.

Я проектировал дом так, чтобы сохранить вид на окружающие горы из каждой комнаты. Кухня, гостиная, ванная, спальня — тут было все. И все это способно было очаровать не только меня, но и мою гостью.

Катя ходила за мной из комнаты в комнату, пока я разгружал продукты и проверял системы отопления и водоснабжения.

— Я не так себе представляла дом в горах.

— Гм… не понравилось?

Я положил поленья в камин и собрал растопку.

— Ну что ты! Дом потрясающий, — она быстро наклонилась и прижалась губами к виску.

— Когда я строил его, думал, что он станет моей тюрьмой до конца жизни, — признался я.

— Ты вложил сюда много денег?

Огонь разгорелся, и пламя распространилось по бревнам.

Я встал лицом к ней.

— Много. Но они не имеют значения.

— Просто интересно. Яо тебе так мало знаю…

Она многого не знала. Много уродливых и страшных фактов из моей жизни.

Может я расскажу ей, но позже.

Прямо сейчас мне хотелось насладиться ее безупречной красотой. Я не мог насытиться ей после девятилетнего воздержания.

Я был голоден.

— Ты не устала? — я подкрался к ней сзади.

— Предлагаешь лечь и отдохнуть? — с легким придыханием спросила она, явно считывая мои намеки.

Она смелыми пальцами сжала мои ягодицы.

Я накрыл своим ртом ее, наслаждаясь ощущением мягких спелых губ. Потерся носом по ее носу и провел руками по плечам.

Просто касаясь ее, я уже был счастлив.

Все казалось нереальным.

Только ее упругие груди в моих руках, с заостренными вершинами. Ее мягкий рот напротив моего.

Нет ничего более реального, чем ее близость.

Я обнял ее за поясницу, притянул к себе. Завладел ее дыханием. Но долго наша прелюдия длиться не могла. Я расстегнул на ней всю одежду и трахнул, прижав к стене.

Ее стоны вибрировали в моем горле, а член вбивался в тесную, но влажную пещерку.

Трение теперь было гладким, горячим и чертовски захватывающим. Она удивительно точно подстроилась под мои размеры, но сводила с ума теснотой.

Я переместил ее на диван, чтобы усилить толчки, но все еще не мог насытиться. Я жаждал зарыться в нее всем моим тело, всем существом. Я узнавал этот дикий голод. Хотелось рвать и кусать ее, чтобы добиться максимальной отдачи. Но ее вовлечение само толкало на осторожность. Ведь я у нее первый. Единственный. Она понятия не имеет, что границ в близости практически нет.

На пике Катя выгнулась и впилась ногтями мне в ягодицы. Я в ответ ударил ее сильнее, вбиваясь так глубоко, как только возможно, и застонал в ответ, переживая не только собственное наслаждение, но и отголоски ее дрожи.

— Так будет всегда? — прошептала мне в ухо Катя, когда отдышалась.

— Как?

— Так феерично.

Оценка льстила.

— С тобой всегда.

Ее тело и лоно идеально подходили для моего.

Катя смотрела на меня так, что я чувствовал себя незащищенным и уязвимым, как не чувствовал себя ни с кем другим.

Ее мягкость поглотила мою твердость, пока я носился с ней и трахался в каждой комнате.

На шкуре перед камином, склонившись над кухонным столом, у стены душа, в своей постели — я впечатывался в нее своим телом и никак не мог насытиться.

И я только начал.

Я никогда не получу от нее достаточно. Не через эти недели. Не за всю жизнь.

Мы лежали в постели голые, измученные и временно насытившиеся. Катя прижималась щекой к моей груди и пристально вглядывалась в лицо.

— У тебя было много женщин? — вдруг спросила она.

Я не ответил. Ее веки становились все тяжелее, а моргания — все медленнее, я понимал, что она засыпает, убаюканная ритмом моего сердца.

Я потянулся и выключил свет.

— Ты моя первая.

— Ты… врешь…

Но это было правдой. Я не допускал такого уровня близости ни с кем.

Мягкий ритм ее дыхания подсказал мне, что она спит и уже не ждет ответов.

Тепло ее тела рядом с моим убаюкивало. Я расслабился, еще сильнее прижимая ее к себе. И сказал скорее для себя, чем ей.

— Ты моя первая.

И моя последняя.

Я проснулся уже утром от бодрого зимнего холода, проникающего в дом.

Поцеловал ее в губы, вызвав недовольное ворчание пригревшейся Кати.

Но она быстро раскусила вкус. Теплый нежный рот скользит по моему, отчего мне становилось все труднее сдерживаться.

Катя отстранилась, вдохнула.