Искушение для темного короля

Иванна же - сокровище, а не жена - шепотом велела принести королю стул, куда Маркус с облегчением опустился, и она же взмахом руки прервала церемонию благословения, громко объявив, что полагающуюся серебряную монету можно получить у казначея и без королевского прикосновения. Очередь родителей (а Маркус был уверен, что некоторых младенцев просто передавали из рук в руки где-то за поворотом, к примеру, эту девчушку с родинкой на щечке он точно уже держал) тут же поредела, а потом и вовсе плавно перетекла в другой угол площади.

А когда на помост выкатили бочки вина, про короля и королеву и вовсе все забыли.

- Вот теперь - бежим, - прошептал он и, хватая жену за руку, быстро тянул ее в сторону дворца, а придворным отвечал, - потом, всё потом, моя супруга утомилась.

Иванна только хихикала, когда он увлек ее в глубину сада к фонтану.

- О мои ноги, - простонал король, стягивая ботинки и задирая брюки.

- Марк, ты же не собираешься... - ахнула она. - Собираешься...

Король сидел на бортике фонтана, опустив босые ноги в воду.

- Иди сюда, - похлопал он по нагретому мрамору. - Не бойся, вода теплая.

- Я и не боюсь, - проворчала девушка. - Просто это совершенно неприлично.

- Мы теперь сами - приличия этой страны, - веско заявил Маркус. - Давай, снимай туфли.

- У меня ведь еще чулки, - жалобно закусила губу девушка.

- И чулки снимай. Или тебе помочь?

- Пожалуй, помочь.

Она поставила небольшую ножку в белом шелковом чулке рядом с его бедром, и некромант с протяжным вздохом скользнул руками под пышную юбку, ища завязки. Не удержавшись, прикоснулся к полоске голой кожи, хотел было подняться пальцами и выше, но не стал, вспомнив, чем кончилась последняя попытка соблазнения. Вообще-то стоит и вовсе держаться от нее подальше, а то ведь он серьезно мог в нее влюбиться - а это ему не нужно, и ей тоже не нужно. Быть друзьями гораздо удобнее. Поэтому он просто снял с нее чулки и посадил рядом, украдкой любуясь на ее ноги.

Похороны прошли куда быстрее и спокойнее. У старого короля уже извлекли сердце - его похоронят отдельно. Тело забальзамировали. Ночь оно стояло в дворцовом храме, где каждый мог с ним проститься - каждый из тех, кого пускали во дворец, разумеется. Потом тело похоронили на дворцовом кладбище - чинно и без каких-либо происшествий. Покойный вел себя очень достойно. Маркусу очень хотелось влить в усопшего родственника немного энергии и поглядеть, как поведет себя многочисленная знать, если Фенимор вдруг сядет в гробу и помашет им рукой, но увы - это было совершенно не по протоколу.

Пришлось терпеть, делать скорбное лицо и радоваться, что Иванна осталась в своих покоях, сославшись на страшную головную боль. Будь она рядом - он бы, наверное, не удержался. Это плохо. Она вытаскивала на свет какого-то другого Маркуса - безрассудного, юного, дерзкого. Раньше, еще мальчишкой, он любил подобные шутки, за что был нещадно порот дедом. Потом его и вовсе на похороны не звали, а он и не расстраивался.

Когда-то он считал, что некромантом быть весело: можно оживить жареную курицу или запеченного поросенка на столе, можно собрать дохлых мух и запустить их в комнату очередной фаворитки отца... Славные были времена.

Бертильда изо всех сил наступила ему на ногу острым каблучком и зашипела:

- Даже не думай, паразит!

- О чем? - удивился Маркус.

- О своих некромантских шуточках! Я помню этот взгляд!

- Извините, - сдавленно прошептал некромант. - Мне, кажется, нехорошо.

Он, растолкав толпу, забежал за куст и глубоко дышал, пытаясь успокоиться, но смех все равно рвался из него, даже не смех, а дикий гогот. Конечно, она знала его шуточки! Ведь это у нее на шее когда-то ожила шкурка от норки и, кажется, цапнула ее за ухо. А ведь никто даже не подозревал, как это было сложно! Попробуй-ка оживи пустую шкуру, да еще не самую свежую! Но он справился и до сих пор гордился своим маленьким достижением.

На похороны он так и не вернулся, потому что успокоиться не смог. Стоило сделать шаг в сторону кладбища - и из груди вырывался совершенно неуместный, почти истерический смех. Ну и ладно. Фенимору уже плевать, а что касается остальных - ди Оливьеро что-нибудь наврет. В конце концов, в его обязанности входит прикрывать костлявую задницу своего сюзерена именно в подобных неловких случаях.

Глава 13. Сын рыбака