Искушение и разгром

Уже зная, что делать, он, быстро вскочив с кровати, протянул ей руки. С довольной улыбкой поднявшись с его помощью и на секунду с размаху прижавшись к нему, она, упруго ступая, прошла в ванную. Не дожидаясь, пока она вернется, он нарезал бутерброды; выйдя из ванной, во весь рост освещенная солнцем, она упруго-летящей походкой быстро прошла через комнату; радостно усевшись в кресло, обрадованно-довольной улыбкой отозвавшись на то, что он приготовил еду для нее, она быстро отпила сока из стакана. Соединив бедра, голая, в воздушно-солнечном облаке, она сидела в кресле с бутербродом в руке; стоявший между ними столик закрывал ее ноги, быстро поднявшись, он передвинул его, чтобы видеть ее всю; мгновенно поняв его, она легко откинула волосы, полузакрывавшие плечи, с удовольствием давая ему любоваться собой; привстав, чтобы снова налить ей сока, он заметил капельку воды, остававшуюся на ее бедре, потянувшись, он вытер ее пальцем. Благодарно улыбнувшись ему, весело покосившись на влажно поблескивающую полоску на бедре, она радостно-довольно тряхнула волосами:

– Классно, что у вас тут горячая вода есть. Я под теплым душем постояла, кайф такой.

Встревоженно насторожившись, он быстро поднял голову:

– А у тебя дома разве нет?

С небрежным сожалением она помотала головой:

– Не-а. Еще в апреле отключили. У нас как отключат, так точно месяца на три, дай бог, если теперь летом дадут, ни под душем постоять, ни в ванне поваляться.

Быстро соображая, как выйти из положения, он с надеждой взглянул на нее:

– Но можно же в тазике согреть.

Словно ожидая этих слов, она с легкой обидой передернула плечами:

– Знаешь, как я уже зае…сь в этих тазиках согревать…

Полный сочувствия к ней, понимая ее, он серьезно посмотрел на нее:

– Горячая вода нужна для девушки.

Согласная с ним, она с достоинством кивнула:

– Конечно.

Снова отпив сока из стакана и поставив его на столик, она откинулась к спинке кресла, сильным, широким движением закинув ногу на ногу. Ее ноги, ничем не закрытые, без напружинивающей подпорки каблуков, потеряв идеальную тугость линий, казались более плотно-широкими, крестьянскими; схваченный этой красотой, в которой было не следование классическому канону, а какое-то сладко-гармоничное отступление от него, он с надеждой взглянул на нее:

– А вечером тебе уже можно будет?

Словно весело видя его насквозь, она легко пожала плечами:

– Наверно.

С любопытством наблюдая его, словно угадывая то, что он только собирался сказать ей, она весело-понимающе взглянула на него:

– Ну что, собираемся?

Поспешно кивнув, благодарно и виновато взглянув на нее, он встал из-за стола. Почувствовав, что не может просто так отойти от нее, быстро сделав шаг и склонившись к ней, он поцеловал ее колено, чтоб не терять связи с ней; вновь поднявшись, он торопливо прошел в ванную. Вернувшись через несколько минут, увидев, что она, уже одетая, но еще босиком, стоя у окна и одергивая юбку, оглядывает комнату, он быстро подобрал сброшенные ею вчера у кровати туфли и принес ей. Обрадованно кивнув ему, сев в кресло и подогнув ногу, она озабоченно осмотрела темно-красную полоску на щиколотке над пяткой.

– Блин, туфлями этими все-таки ногу стерла себе.

Присев у ее ног на корточки, чтобы рассмотреть стертое место, он обеспокоенно поднял на нее глаза:

– Так они ж вроде бы разношенные были?

Кивнув, она беззаботно потерла раненое место послюненным пальцем.

– Разношенные, только каблуки очень высокие, ноги отвыкли, давно не надевала.

– А что ж ты те не надела, в которых в первый день была?

– Так в этих каблук выше.

– И что?

– Ну, ты ж наверно хотел на высоких.

Вновь тронутый до самого сердца тем, что она угадала и учла его желание, которое он даже не высказывал, он, быстро соображая, поднял глаза на нее:

– Может, пластырем заклеить?

– А у тебя есть?

– Должен быть в сумке.

Быстро поднявшись и вытащив из шкафа сумку с оборудованием, вынув из бокового отделения матерчатый скотч в рулоне и монтажные ножницы, он вырезал аккуратную белую наклейку.

– Такой подойдет?

Посмотрев, она кивнула:

– Классно. Давай.

Упреждая ее, он покрутил головой:

– Я сам.

Прикрепив пластырь за клейкий кончик себе на запястье, вновь сев у ее ног, он, как подарок, взял в руки ее полную ногу. Понимающе улыбнувшись, она вновь закинула ногу на ногу, держа ступню на весу, давая ему обращаться с ней; поставив ее ступню себе на ладонь, быстро отъединив наклейку от запястья, другой рукой он как девочке, осторожно приложил ей над пяткой и быстро разгладил рифленый белый прямоугольник. Пронизанный радостью оттого, что сделал, взяв ее туфлю и надев на ее ногу, он ожидающе посмотрел на нее:

– Ну как?

С интересом взглянув на него, словно сама ожидая результата, она, поправив туфлю, с достоинством поднялась с кресла. С веселым любопытством сделав несколько шагов, она довольно кивнула ему:

– Классно.

Уже поняв ее, но желая услышать еще раз, он просветленно взглянул на нее:

– Не болит?

Словно вновь радуясь вместе с ним, она легко покрутила головой:

– Не-а.

Поднявшись, он быстро поцеловал ее. Оглянувшись, он кивнул на ее сумку, стоявшую на столе: