Искушение на грани риска

– Ты знаешь его долгое время?

– Да. Он дал нам разрешение на доступ ко всему, что может понадобиться, и знает, что у нас могут быть нестандартные методы оценки его системы безопасности.

– Ну, так это снижает градус веселья, разве не так?

Озорная улыбка заиграла на губах Стоуна.

– Не совсем. Мы не расскажем ему, что собираемся сделать. Я смогу вытащить тебя из тюрьмы, но, если попадешься, учти, что какое‑то время тебе придется провести за решеткой.

– К ужасу моего инспектора, я как‑никак условно осужден.

– Так не попадайся.

И впервые за последнее время Финн ощутил знакомое волнение, точно кровь начала закипать в его венах.

– О, у меня нет ни малейшего намерения это делать, мой друг.

Женевьева оттолкнула от себя микроскоп, за которым сидела над ожерельем – в последнее время она работала над филигранным плетением платины и крохотных алмазиков, что оттенили бы глубокий богатый цвет александритов. После разговора с Финном дело сдвинулось с мертвой точки, и впервые за все время она ощутила, что идет в нужном направлении. У нее появилось вдохновение, и она за последнюю неделю провела больше часов в студии, чем за весь месяц. Оставшееся время по максимуму проводила с Финном и Ноа. Но даже прилив вдохновения и новые впечатления не помогали справиться с навалившейся усталостью. Однако в этом был и плюс – некогда было ощущать чувство вины, и мысль о том, что через несколько недель их странным отношениям с Финном придет конец, помогала удерживать это чувство, не давая ему воли. Женевьева потерла глаза и откинулась на спинку кресла.

– Ты слишком много работаешь, – раздалось над ухом.

От неожиданности девушка подпрыгнула вместе с креслом, колесики его покатились назад, но невидимая преграда остановила их. Повернув голову, она увидела над собой лицо Ника.

– Ты напугал меня, – произнесла она с облегчением.

– Прости, не хотел. Пришел сказать, что ухожу – и предлагаю тебе сделать то же самое. Ты здесь сидишь уже не один час.

Ник откинул волосы с шеи девушки и принялся массировать ее большими пальцами.

– Твоя шея, наверное, отчаянно болит после долгого сидения за микроскопом.

Женевьева вдруг поняла, что даже не чувствовала того, как затекли мышцы, и лишь теперь пальцы Ника дали ей расслабиться – она даже застонала от удовольствия. Спустя несколько минут, однако, в голову полезли странные мысли – черт бы побрал Финна с его предположениями. Ник всегда был для нее только другом, и массаж он ей делает не в первый раз, как в студии, так и когда она работала у деда.

Повернувшись, Женевьева благодарно улыбнулась:

– Спасибо, а я и не чувствовала усталости.

– Не за что. – Сделав шаг к двери, Ник произнес: – Я ухожу. Так, может, и ты домой? Я запру студию.

Женевьева поглядела на дверь – предложение было заманчивым, что и говорить. Ей отчаянно хотелось приехать домой, обнять сына, покормить его и искупать, а потом, свернувшись калачиком рядом с Финном на диване, уставиться в экран телевизора, где бы показывали какое‑нибудь глупое шоу… но, с другой стороны, какая‑то часть ее ехать домой не хотела. Покоя не давала мысль о том, что у них с Финном странные отношения. К чему это все приведет?

Со стороны могло бы показаться, что они состоят в серьезных отношениях – что они семья. Но Женевьева не была уверена в том, что это так – или в том, что она хочет этого. Сможет ли она снова довериться Финну – или доверять самой себе в его присутствии? Конечно, именно благодаря ему она узнала себя – именно Финн первым и единственным понял ее и принял целиком, в то время как дед продолжал твердить, что она глупа, никчемна, не может сделать ничего правильно. Более того, Финн помог ей начать чувствовать себя увереннее в себе. За последние три года она и сама неплохо поработала над собой, но старт был положен им. Однако Женевьева знала, что рядом с Финном становится безрассудной, не в силах противостоять своим инстинктам. Будь дело лишь в неспособности устоять перед ним, все было бы куда проще: она бы смирилась с последствиями, но эта слабость могла удержать рядом Финна в течение куда более долгого времени. Нужно было найти способ сохранить себя, в то время как он обретал все большую значимость в ее жизни.

– Нет, мне нужно еще кое‑что сделать, – произнесла Женевьева, обращаясь к Нику.

Когда тот ушел, она снова вернулась к микроскопу и ожерелью – дело было достаточно кропотливым и требовало ее безраздельного внимания. Плечи и шея снова затекли, но девушка не обращала на это внимания, погрузившись в работу, – до тех пор, пока странный звук не нарушил ее уединения. Откинувшись на спинку кресла, Женевьева прислушалась – и вновь до нее донесся какой‑то грохот у задней двери. Вне себя от страха, она вскочила и схватила телефон, чтобы набрать номер Финна. Меньше всего она ожидала услышать звук его рингтона, доносящийся как раз от задней двери, а спустя мгновение та отворилась, и в проеме появился Финн, с ног до головы нагруженный коробками и пакетами.

– Что за черт? – едва сумела вымолвить Женевьева.