Искушение на грани риска

– Ну‑ну. Старина, один урок, который я усвоил накрепко, заключается в том, что женщины всегда узнают правду. – Стоун бросил взгляд в сторону Пайпер – будь Финн другом, он бы мог поинтересоваться, о чем речь. Но он промолчал и лишь пожал плечами:

– Я рискну.

– Ты предоставишь предварительный отчет завтра?

Финну не терпелось вернуться к Женевьеве и насладиться вечеринкой, прежде чем настанет пора заняться делом и под прикрытием толпы ускользнуть, чтобы посмотреть, что из вещей удастся утащить. Они со Стоуном вернулись к своим спутницам и какое‑то время беседовали вчетвером. Пайпер пригласила Женевьеву на обед, и Финн с радостью услышал, что та согласилась. Дед буквально изолировал ее от общества, не давая шанса построить хоть какие‑то отношения. Пайпер же любила помогать страдающим и потерянным – и, хотя Женевьева не вполне попадала в эту категорию людей, она, несомненно, нуждалась в дружбе.

Наклонившись к своей спутнице, Финн прошептал:

– Потанцуй со мной.

Она кивнула, направляясь с ним к центру зала. Обняв девушку, Финн закружился с ней в танце, чувствуя, как мелодия словно пульсирует в его венах. Он растворялся в удовольствии, наслаждаясь теплом тела Женевьевы, прижимая ладонь к ее бедру, обтянутому щекочущим кружевом, ему нравилось думать, что и она растворяется в его объятиях… Он закрыл глаза.

– Мне придется переговорить с Хантом о том, кого он пускает на свои вечеринки. По‑видимому, он не знает о том, что пригрел змею на груди, – раздался смутно знакомый голос.

Еще даже не поняв, кто говорит, Финн ощутил, как напряглась Женевьева – хотя и она не видела человека, стоящего у нее за спиной. Обняв ее крепче, он повернулся к нарушителю их спокойствия боком.

– Дедушка, – спокойно и холодно произнесла девушка.

– Внучка, – отозвался Лэкленд, и в его голосе сквозило презрение. – Вижу, ты так и не поумнела, потому что я не могу представить, почему ты позволяешь этому человеку приближаться к тебе, учитывая то, что он сделал в прошлый раз, когда ты расставила перед ним ноги.

Финн угрожающе шагнул ему навстречу, но старик и не подумал сдвинуться с места, напротив, он сделал шаг вперед и вскинул подбородок, давая понять, что не прочь устроить сцену в центре бальной залы.

– Он не стоит того, – произнесла Женевьева, положив руку на плечо Финна.

– Может, и так, но ты этого стоишь, и я не позволю ему тебя оскорблять.

– В моих словах не было ничего оскорбительного, де Люка. Ты соблазнил невинную девушку, чтобы получить доступ к моему семейному состоянию, украл у нас ценную вещь и бросил мою внучку беременной.

– Это все мои грехи, а не ее.

– Она позволила тебе все это совершить. Я учил ее думать головой.

– Ты сделал из нее покорную служанку, но она человек со своими чувствами и нуждами.

– Которыми ты не преминул воспользоваться.

Финн был так разозлен, что готов был ударить Лэкленда – пусть все присутствующие это увидят.

– Лучше следи за тем, что говоришь, старик. Еще одно подобное слово, и ты пожалеешь.

– Единственное, о чем я жалею, так это о том, что ты слишком мало времени провел за решеткой. Но я уверен, ты скоро вновь там окажешься – черного кобеля не отмыть добела.

Финн сжал руки в кулаки. Женевьева дернула его за плечо.

– Давай уйдем, Финн, он нарочно провоцирует тебя.

Конечно, она была права. Но какое это имело значение? Кому‑то нужно было поставить этого негодяя на место, а у Финна давно чесались кулаки. Будь они сейчас в другом месте, он бы ни минуты не сомневался. Но ему еще предстояло сделать обещанное.

– Ладно, – прорычал он сквозь стиснутые зубы. Взяв голову Женевьевы в ладони и приподняв ее подбородок, Финн заглянул ей в глаза и произнес: – Ни тебе, ни Ноа не нужен этот человек, он отравляет все вокруг и не может ничего дать. Ты же, напротив, самая добрая, талантливая и красивая из всех, кого я встречал. Понятия не имею, как ты сумела расцвести рядом с ним, ведь он сделал все, чтобы погасить твой внутренний свет, но я рад, что ему это не удалось.

Глаза девушки расширились от удивления, а губы приоткрылись, Финн же не стал ждать ее ответа. Сейчас ему больше всего хотелось как‑то приободрить ее, чтобы злые слова деда позабылись. И, повернувшись, он увел Женевьеву от старика и из зала – они очутились в холле, к которому примыкало несколько комнат: игровая, гостиная, и во всех толпились люди и сияли огни. Финн же искал уединения со своей спутницей.