Искушения наших дней. В защиту церковного единства

Из бесед с людьми, читавшими «Самодержавие духа», легко можно убедиться в том, что все изложенное производит сильное впечатление и  в основном, вызывает не возмущение, вполне законное, по поводу устроения самочинного монастыря в миру с никем не постриженными «монахами» — опричниками (выдел, ред.), но, наоборот, восхищение и, смею думать, ставшую уже привычной мысль: «Вот чего нас лишили». Далеко не все задаются вопросом о том, по чьему благословению был этот «монастырь в миру» устроен, утвердило ли священноначалие написанный царем — «игуменом» устав Кто постригал этих опричников (выдел, ред.), давали ли они иноческие обеты? А если всего этого не было, то почему они нарядились в подрясники и скуфьи? Собственно описание «благостной» жизни в Александровской слободе построено на свидетельствах самого царя — «игумена», и удивление вызывает не само кощунство, но то умиление и восторг, которые испытывают авторы, глядя на устроенную Иваном Грозным пародию на монашество (выдел ред.). Вполне возможно, что при таком подходе и «всешутейные соборы» Петра Первого кто–нибудь ухитрится изобразить как проявление благочестия. Впрочем, о его «глубокой вере» уже пишут многие.

Не издевательство ли над представлениями православных людей эти уверения в благочестии и подвижничестве человека, который ко времени отъезда из Москвы был уже четыре раза женат, затем уже без благословения Церкви женился еще три раза, при этом предыдущих жен насильно постригал в монахини? Допустимо ли опричников, которых в народе называли «кромешниками» и считали слугами сатаны, изображать благочестивыми монахами, которые за трапезой слушают жития святых? Карамзин пишет: «Они ездили всегда с собачьими головами и метлами, привязанными, к седлам, в ознаменование того, что грызут лиходеев царских и метут Россию». Характерно, что авторам известно о мерзком одеянии «кромешников», но они видят в нем «символ ревностного служения» и при этом приписывают его изобретение «проворному народному уму».

Чтобы «настроить» читателя на определенный лад, авторы приводят целую серию примеров общения Ивана Грозного со святыми, но совсем не те, что перечислены выше, а вышеприведенные толкуются с прямо противоположным значением. Говорится о том, что Иоанна и его супругу Анастасию особенно любил преподобный Антоний Сийский, умерший в 1556 году. О том, что при погребении Василия Блаженного царь сам вместе с боярами нес его гроб, в том же в 1556 году. То есть за 8 лет до опричнины. Что же касается убиения священномученика Филиппа, то дело изображается так, будто интригу против митрополита Филиппа затеяли архиепископ Пимен (тот самый, над которым по приказу царя издевались в Новгороде) и другие духовные лица. Состоялся «суд», царь пытался защитить святителя. Что в Отрочь—Успенском монастыре он был убит не Малютой Скуратовым, а все теми же злоумышленниками: «Малюта уже не застал святителя в живых».

«Синодики» казненных — доказательство благочестия ?!