Искусство чиссов (СИ)

Вопрос понятен и более чем обоснован. Мэрис, всю жизнь прожившая в криминальной среде, оказалась врагом сначала Республики, а теперь и Империи; за ее голову была назначена награда, и любой контрабандист из «своих» мог с легкостью выдать ее официальным властям. Быть чужой среди своих и никогда не стать своей среди чужих; постоянно прятаться и убегать, не имея надежды на спокойное существование и хоть каких-то планов будущее… Столько лет прожить в страхе! Однако сберечь то, что так и не удалось в полной мере сохранить ему самому, — искренность и идеализм, чистоту души и веру в прекрасное, доброту и отзывчивость. Мэрис, все такая же наивная, похожа на повзрослевшего ребенка, с детской любознательностью задававшего сложные философские вопросы.

Что он мог сказать ей? Высокопоставленный имперский офицер, с легкостью подавляющий мятежи и по приказу жестокого руководства способный уничтожить целые народы, выжечь целые планеты; нелюдь, за спиной которого до сих пор яростно шептались влиятельные имперцы-люди, ожидавшие любого удобного случая, чтобы «съесть его живьем». Он чувствовал неприязнь к себе и страх еще со времен обучения в Имперской Академии; а после повышения и уничтожения ячейки повстанцев на Батонне — еще и суеверный ужас, исходивший от обычного гражданского населения. Его боялись пираты, контрабандисты и прочие нелояльные Империи элементы. Но Мэрис…

— Прошу прощения, мой вопрос неуместен, — после небольшой и томительной для нее паузы заключила девушка.

Гранд-адмирал мягко улыбнулся ее деликатности, немного сожалея, что человек не может видеть его лицо. Ее тело расслаблено, дыхание ровное, пульс слегка учащен — всегда учащается, когда он прикасается к ней или обнимает. Поразительная особенность человеческих женщин! Широкая ладонь аккуратно коснулась щеки, и Мэрис сразу же наклонила голову, откликаясь на его ласку. Он не видел ее лицо, но прекрасно знал — девушка закрыла в блаженстве глаза и улыбнулась светлой улыбкой. За столько лет тяжелого существования и превратностей судьбы оба они изголодались по нежности. В криминальной среде для Мэрис подобное считалось первым шагом на пути к женскому рабству, в имперской для Трауна — непростительной слабостью. Лишь теперь они смогли отбросить все предрассудки обоих очень жестоких обществ, аккуратно связав друг друга жесткой веревкой образно и по-настоящему.

— О, нет. Вы вольны спрашивать, и всегда получите ответ, — философски отозвался Траун, нехотя отстраняясь от нее и бесшумно направившись к широкому иллюминатору.

Звезды сияли далеким огнем, разбросанные в черноте космоса, словно рой маленьких светлячков. Без ее тепла было одиноко. Хотелось вновь заключить маленького человека в объятья и не отпускать никогда. Алые глаза были полны тоски. Такой взгляд он позволял себе нечасто, каждый момент времени контролируя собственные эмоции, мысли и даже язык тела, превосходно владея мимикой и движениями. Ведь по невербальным жестам так легко прочитать собеседника. Кому как не Трауну знать это?!

Спиной он чувствовал ее недоуменный взгляд. Казалось, он знал ее всю жизнь, и в то же время она другая; существо иной расы, столь непохожей на его собственную. Снять маску и обнажить душу перед человеком, инородцем, нечиссом оказалось сложнее, чем он предполагал. В отличие от общества чиссов в Доминации, где прямое проявление эмоций считалось позором, люди часто искренне выражали их, порой даже сами того не осознавая. Насколько легко их можно было читать! Мэрис была для него раскрытым многостраничным фолиантом, трактовать который доставляло неистовое удовольствие. Она не закрывалась, а позволяла изучать себя, в то же время делая попытки понять его. Девушка робко прикоснулась тонкими горячими пальцами к его холодной чисской душе еще тогда, вися вниз головой в лучах гиперпространства на передней площадке визуального наблюдения «Реющего ястреба», а он закрылся; продолжал закрываться, оставаясь для нее неразрешимой загадкой и боясь показать ранимость и тоску, съедавшие разум все эти годы.

— Там в Доминации у вас были связаны руки, Траун. Вы были заперты в рамках ее законов, словно птица в клетке, — прошептала девушка; взгляд Трауна вновь стал уверенным, в нем сиял удовлетворенный блеск. Мэрис учится читать его. Неплохо для начала. — Только один раз вы были свободны… — она осеклась, судя по переходящему на шепот голосу, испугавшись хода собственных мыслей.

И все же, в отличие от чиссов, маленький человечек способен понять его. Пусть и неосознанно. Доверившись интуиции и переливающимся, словно рябь полярного сияния, эмоциям.

— С вами, — дипломатично закончил он, медленно повернувшись и увидев сочувствующий небесно-голубой взгляд. — Это правда.

Теплая и светлая улыбка озарила ее лицо, однако робкую нерешительность он ощущал кожей. Мэрис не могла определить для себя, с кем она разговаривает: с Трауном, чиссом, которого любит, или с имперцем-нелюдем, гранд-адмиралом, коротким движением руки способным отправить ее обратно в карцер.