Искусство действия. Как преодолеть разрыв между планами и их реализацией

Природа этого разрыва и есть основная тема первой части книги «О войне». Этот разрыв представлен как различие между тем, что мы знаем, и тем, что можем сделать, как пропасть между составлением плана и его реализацией[32]. В одном из следующих разделов книги Клаузевиц анализирует кампанию Фридриха Великого 1760 года, которую, как он отмечает, часто приводили в качестве примера стратегического мастерства. Однако поистине выдающимся в этой кампании были не сами марши и маневры, а то, как они выполнялись. «Вот к чему надо питать уважение, — пишет Клаузевиц. — Как раз этими чудесами исполнения мы и должны восхищаться»[33]. На войне «дело уже не будет идти само собой, как хорошо смазанная машина; а напротив, машина сама начнет оказывать сопротивление, и, чтобы его преодолеть, от лидера потребуется огромная сила воли»[34]. Во время войны «все очень просто, но эта простота создает трудности <…> Деятельность на войне подобна движению в противодействующей среде»[35].

Этот опыт, хорошо известный каждому практику, такие теоретики, как фон Бюлов, не принимали во внимание. Реальность необходимо было концептуализировать, но не существовало даже слова для ее обозначения. Клаузевицу необходимо было такое слово. Образ машины, оказывающей сопротивление, дает подсказку. Клаузевиц использовал образ из области механики, выбрав при этом английское слово (превратившееся на немецком в слово friktion — «трение»), чтобы показать, что он использует его в особом смысле. «Трение, — писал Клаузевиц, — это единственное понятие, которое отличает действительную войну от войны бумажной»[36]. Один из крупнейших знатоков Клаузевица кратко описал трение как концепцию, обозначающую совокупность «неопределенностей, ошибок, случайностей, технических трудностей, непредвиденных обстоятельств, а также влияние, которое они оказывают на решения, моральный дух и действия»[37].

Здесь важно понять суть разногласий между фон Клаузевицем, фон Бюловом и другими представителями школы научного командования[38]. Все они признавали, что случай и неопределенность могут сыграть роль в ходе военных действий, но в отличие от Клаузевица считали, что эти факторы можно устранить, применив более строгий научный подход к планированию. По их мнению, предсказуемость результатов может обеспечить каждый, кто соберет и правильно обработает данные о топологических и географических расстояниях, потребностях в материальном обеспечении, а также таблицы маршей и геометрическое соотношение между армиями и их базами. И что во многих случаях это сделало бы сражение ненужным[39].

Клаузевиц был не согласен по двум пунктам. Во-первых, он считал, что трение — это такой же неотъемлемый элемент войны, как и машиностроения, а значит, его нельзя устранить, а можно только уменьшить. Во-вторых, он был убежден, что изучение таблиц маршей и другой информации такого рода нельзя считать полезным инструментом для уменьшения трения. Клаузевиц пришел к выводу, что с трением необходимо работать, поскольку оно открывает определенные возможности, и генерал может использовать его точно так же, как инженер. Но для начала необходимо признать сам факт существования трения, а затем следует понять его природу. Эта задача всегда была и до сих пор остается самой трудной.

Интересно, что в качестве иллюстрации своего понимания трения Клаузевиц не стал использовать пример из военной практики, а предпочел описать человека, который отправляется в путешествие:

Представьте себе путешественника, которому еще до наступления ночи надо проехать две станции; четыре-пять часов езды на почтовых по шоссе — пустяки. Вот он уже на предпоследней станции. Но здесь плохие лошади или нет вовсе никаких, а дальше гористая местность, неисправная дорога, наступает глубокая ночь. Он рад, что ему удалось после больших усилий добраться до ближайшей станции и найти там скудный приют. Так, под влиянием бесчисленных мелких обстоятельств, которых письменно излагать не стоит, на войне все снижается, и человек далеко отстает от намеченной цели[40]^, [41].