Искусство драматургии

Именно эти крохотные, занимающие долю секунды движения и являются в действительности предметом нашего интереса. Проанализируйте переход, и увидите, что смогли лучше узнать героя.

Прекрасный переход имеется в «Тартюфе», когда этот хитрый мерзавец наконец получает возможность оказаться наедине с женой Оргона. Он прикидывается святошей, но в то же время имеет виды на хорошенькую Эльмиру. Давайте понаблюдаем за ним — как он, стараясь казаться праведником, дойдет до предложения порочной любви, не снимая при этом маску благочестия?

Он так долго желал Эльмиру, что, естественно, теряет контроль над своими эмоциями, оказавшись с ней наедине. Он невзначай касается ее платья, но Эльмира настороже.

Эльмира.

Что с вами?

Тартюф.

Я любуюсь тканью…

Какая мягкая!..

Эльмира.

Нет-нет, оставьте! Страх

Щекотки я боюсь.

Отодвигает свое кресло. Тартюф снова придвигается.

Тартюф.

А этому вязанью

трогая косынку Эльмиры

Ведь нет цены! Как тонко и легко!
Что за изящество узора!
Вот в чем ушли мы далеко…

Эльмира.

Мы также далеко ушли от разговора…

(Этот отпор несколько остужает его пыл, и Тартюф становится более осмотрительным.)

Эльмира.

Не знаю, верить ли? Но всюду слышу я,

Что мой супруг нарушить слово хочет
И дочь свою за вас он будто прочит…

Тартюф.

Он намекал мне, но… увы, мечта моя

Лелеет счастие иное!

(Теперь он действует оглядкой. После первого разочарования он вынужден быть осторожнее.)

Эльмира.

Я понимаю вас… Вам чуждо все земное!

Тартюф.

Не с каменным же сердцем я рожден!..

(Он предполагает, что она догадывается о его намерениях. Никакого скачка. Он плавно движется к своей цели — признаться ей в любви.)

Эльмира.

Ваш взор всегда был к небу обращен…

Тартюф.

Небесному усердно поклоняясь,

И на земле — среди ее чудес —
Нередко мы встречаем, восторгаясь,
Прекрасные создания небес.

(Он на пути к цели.)

Тартюф.

Красавиц истинных немало в мире нашем,

Но лучезарной красоты
Все безупречные черты
В едином образе слились… в едином — вашем!..

(Почва подготовлена. Теперь он может идти в атаку.)

Тартюф.

Предстали вы — и в тот же миг,

Видением прелестным восхищенный,
Объятый трепетом неведомым, смущенный,
Земной любви блаженство я постиг!
Сначала думал я, что это искушенье,
Что тешится сам дьявол надо мной,
И принял твердое решенье —
Вас избегать и взглядом и мечтой…
Но скоро я прозрел: мне стало ясно,
Что я тревожился напрасно,
Что не грозит соблазн душе моей,
Что эта страсть не грех… и я отдался ей!
Не бойтесь дерзкого признанья:
Глубоко затаив заветные мечты,
От вашей нежной доброты,
Как нищий, жду я робко подаянья…
Отвергнутый — бежать ли должен я,
Блаженство мне изведать суждено ли,
Я покорюсь смиренно вашей воле…
Казните же иль милуйте меня!

(Свое наглое предложение он смягчает описанием мрачной участи, которая его ждет, если он будет отвергнут. Безусловно, этот человек — тонкий психолог!)

Эльмира.

Вы объяснились очень мило,

Но признаюсь, я так поражена…
Вас удержать, казалось бы, должна
Хоть набожность: не в ней ли ваша сила?

Тартюф.

Легко сказать!.. Ну да, я набожен — так что ж?

Ведь я и человек! К чему притворство, ложь?
Когда недуг любви переживаешь,
Когда над сердцем познаешь
Всю власть живой красы —
Тогда не рассуждаешь!