Искусство эпохи Возрождения. Италия. XIV-XV века

Самое большое из итальянских государств, Неаполитанское королевство, до 1442 года принадлежало Анжуйскому дому и было отнято у анжуйцев Альфонсо V Арагонским, на которого Италия с ее памятниками античной словесности и искусства произвела столь сильное впечатление, что он отдал Арагон брату, чтобы попытаться добыть неаполитанскую корону. Едва ли это удалось бы ему без дружбы с могущественными землевладельцами-баронами, только и знавшими, что похваляться знатностью, понимаемой ими как право на праздность, и глубоко враждебными какому бы то ни было гражданскому порядку. Альфонсо был человеком прямым, рассудительным, воинственным, гордым, мечтавшим о славе римских императоров. Любил, чтобы ему читали древних, затевал диспуты и «разговор о науках», будучи убежден, что «король необразованный — это осел коронованный»[296]. Чтения эти не отменялись даже во время походов. Быть расточительным, особенно в вознаграждении гуманистов, он считал добродетелью, за что они прозвали его Альфонсо Великодушным. Превратив Неаполь в один из центров ренессансной культуры, Альфонсо разорился и был вынужден добывать деньги, обложив своих подданных тяжелейшими налогами. Живые должны были платить ему налоги даже за умерших[297].

Его сын Ферранте, правивший с 1458 года, удержал власть благодаря незаурядным политическим способностям, вероломству и жестокости, с какой он истреблял друзей своего отца — баронов, иначе они уничтожили бы его самого. Воспитанник знаменитого гуманиста Лоренцо Валлы, он щедро покровительствовал искусствам и наукам. Расходы покрывал монопольной торговлей зерновым хлебом и маслом, насильственными займами, конфискациями имущества, продажей духовных мест и званий, контрибуциями с духовных имений и корпораций. Знаменита была его коллекция набальзамированных и одетых по моде трупов убитых и казненных им врагов[298]. После его смерти никто в Неаполе не хотел поддерживать арагонцев. Королевство вскоре стало легкой добычей французов.

Вторым по величине стало к середине века Церковное государство (так называется у Макиавелли Папская область). Его возродил после распада, вызванного Авиньонским пленением, папа Мартин V — в миру Оддоне Колонна, избранный Констанцским собором в 1417 году. Когда он сел на престол в Риме, там оставалось семнадцать тысяч жителей. Город состоял из развалин, монастырей, пораженных лихорадкой кварталов бедноты и огромных пустырей, на которых разыгрывались дикие распри Колонна и Орсини[299]. Крестьяне с округи сгоняли сюда на продажу скот. Ни промыслов, ни торговых связей, ни банков[300]. Рим кишел грабителями, жившими за счет паломников, стекавшихся сюда за отпущением грехов. Мартин V решил вернуть этому захолустью статус столицы католического мира. Он заложил основы непотизма — начал отдавать родственникам церковные земли в наследственное владение и концентрировать в их руках управление государством; положил конец городскому самоуправлению римлян и учредил охранную службу, независимую от влиятельных местных кланов. Бунты и разбой в Риме прекратились, хлеб подешевел, жизнь стала сносной. Мартин V приступил к восстановлению римских укреплений, церквей, мостов. Он первым пригласил в Рим художников — Мазолино, Джентиле да Фабриано, Мазаччо.

Его сменил в 1431 году Евгений IV, которому пришлось уйти с головой в борьбу против Колонна и против Базельского собора, пытавшегося отнять у пап власть. В 1434 году римляне изгнали его. Пока его легат Вителлески наводил порядок в Риме, папе, переезжавшему из города в город, удалось переключить энергию Собора на подготовку унии с Греческой церковью. Собор перенесли в Феррару, затем на полгода во Флоренцию, где в 1439 году и была провозглашена уния. Строгий аскет, не порывавший связей с монастырской средой, Евгений IV вместе с тем выступил преемником Мартина V в покровительстве художникам[301]. Вернувшись в 1443 году в Рим, вновь погрузившийся в мерзость запустения Евгений IV, стремясь подчеркнуть преемственность между Римом императоров и Римом пап, приступил к реставрации античных памятников. Преемственность получилась не только идеологическая, но и материальная, ибо на известку жгли древние мраморы.

Италия ок. 1460 г.