Искусство и красота в средневековой эстетике

Весьма примечательное развитие представлений Аквината содержится в трудах Дунса Скота, которые мы попытаемся здесь интерпретировать. Речь идет именно об интерпретации, поскольку (за исключением отдельных небезынтересных формулировок) соображения этого автора касательно эстетической проблематики лишь скрыто присутствуют в его метафизических и гносеологических рассуждениях. У Дунса Скота есть интересное определение красоты, на первый взгляд лишь незначительно, а на проверку довольно существенно отличающееся от уже рассмотренных нами определений:

Pulchritudo non est aliqua qualitas absoluta in corpore pulchro sed est aggregatio omnium convenientium tali corpori, puta magnitudinis, figurae et coloris et aggregatio omnium respectuum qui sunt istorum ad corpus et ad se invicem.

Красота не есть некое абсолютное [независимое] качество, свойственное прекрасному телу, но возникает из всего того, что с этим телом соединяется, например из величины, образа и цвета, а также из всех отношений, которые эти качества имеют между собой и применительно к телу.

(De Bruyne 1946, III, р. 347)

Данная концепция красоты, основанной на отношениях, а также акцент на присоединении (aggregatio) приобретают чрезвычайно личностную окраску в свете теории Дунса Скота о множественности форм.

Согласно этому автору, действенность того или иного соединения обусловлена действенностью его частей, единство же предполагает не единство формы, а естественную подчиненность частных форм форме высшей. С точки зрения св. Фомы, когда множество форм соединяются, чтобы образовать сложное по составу тело (например, человеческое), они утрачивают свойственную им субстанциальную форму, и все тело оформляется новой субстанциальной формой сложного тела (в данном случае душой). Таким образом, компоненты целого проявляют свою былую автономию лишь посредством неких virtutes, то есть качеств, удерживавшихся в пределах этого нового сложного образования (De mixtione elementorum; S. Th., I, 76, 4; Quodl. I, 5). Акцент на единичности субстанциальной формы приводил к тому, что св. Фома рассматривал организм прежде всего с точки зрения его единства. Представление о множественности formalitates (формообразований) приводит эстетику Дунса Скота к акценту на анализ отношений и к более аналитическому взгляду на красоту, где идея единства уже не играет определяющей роли.

Другой новаторский аспект философии Дунса Скота, не относящийся к собственно эстетической проблематике, связан с теорией этости (haecceitas). Как индивидуализирующая особенность haecceitas не столько совершенствует форму, сколько полностью облекает собой единство и доводит его до уровня конкретной индивидуации. Если, с точки зрения св. Фомы, восприятие органического целого в его конкретности в любом случае подразумевает выявление в нем видовой чтойности (quidditas) – а следовательно, в какой-то мере обнаружение чего-то типического в категориальном плане, – то Дунс Скот полагает, что индивид предстает лишь самим собой. При этом он является самим собой лишь благодаря действию некоего начала, которое не сливается с ним, будучи логически от него отличным, а является по отношению к нему совершенным и вместе с тем конкретным идеалом. Всякое индивидуальное существо в первую очередь отличается от всякого другого: omnis entitas individualis est primo diversa a quocumque alio.

Здесь в еще большей степени, чем у св. Фомы, индивид превосходит сущность, оказывается в философском отношении совершеннее ее, причем не только в силу самого факта своего существования, но и потому, что обладает свойством единичности и уникальности. В ratio individui (определение индивида) входит нечто такое, чего нет в natura communis (родовой природе): индивид включает в себя entitas positiva (положительную сущность), которая соединяется с родовой природой и предопределяет ее индивидуальность (Ordinatio I,3, 1, 5–6; ср. по этой теме: Marmo 1981–1982).