Искусство и наука

211. В числе многих заблуждений, в которые мы впали за последнее время относительно этой самой любви, одно из худших состоит в нашей беспечной привычке всегда считать ее жалостливой и относящейся только к существам жалким и несчастным, тогда как главная ее радость в благоговении перед лицами благородными и почтенными. Самая жалкая функция любви – в жалости, самая высшая – в хвале. Многие люди, как бы низко они ни пали, не любят, чтоб их жалели; но все люди, как бы высоко они ни стояли, любят похвалу.

212. Я имел случай в моей последней лекции выразить сожаление по поводу того, что воспитание в нашей стране стало так явно основано на соперничестве. Необходимо, однако, тщательно отличать соперничество из-за средств к существованию от соперничества из-за похвалы за знание. Я со своей стороны, насколько это касается предмета, изучаемого нами, одинаково сожалею и о том и о другом; но к соперничеству из-за денег я, безусловно, отношусь с сожалением; к соперничеству же из-за похвалы только, когда оно рассчитано на похвалу слишком ограниченного круга и слишком ограниченного времени. Я хотел бы, чтоб вы соперничали не из-за похвалы того, что вы знаете, а того, чем вы становитесь, и соперничали в той великой школе, где смерть испытывает, а Бог судит. Заглянув в свое сердце, вы найдете, что два великих восторга любить и восхвалять, и две великие жажды быть любимым и восхваляемым служат основой всего мужественного в делах людей и всего счастья в их покое. Мы еще, слава богу, не стыдимся признавать силу любви; но мы со смущением и стыдом признаем силу похвалы; и хотя мы не можем инстинктивно не торжествовать при победах в гонках на лодке, тем не менее я думаю, что лучшие из нас несколько постеснялись бы заявить, что любовь похвалы должна быть одним из главных стимулов их будущего.

213. Но, вдумавшись, я надеюсь, вы найдете, что это не только один из главных, но, безусловно, самый главный стимул человеческой деятельности; мало того что даже любовь, на высшей ее ступени, является воздаянием высшей хвалы телу и душе; и наш английский язык очень выразителен в этом отношении, так как саксонское слово love[90] чрез старинный французский глагол loer[91] (откуда louange – похвала) находится в связи с латинским laus[92], а не amor[93].

И вы можете в итоге формулировать, что обязанность вашей жизни заключается в достойном воздаянии хвалы и в том, чтобы самим быть достойным ее.

214. Поэтому при чтении любого исторического сочинения ваша задача должна состоять в том, чтоб отыскивать все достойное похвалы и пренебрегать всем остальным; и, делая это, помните всегда, что самая важная часть в истории человека относится к его идеалу. То, что он делает в настоящее время, большею частью зависит от случайностей и в лучшем случае является только частичным выполнением намерений; то же, что мы называем историей, часто, как я уже сказал, есть не более как перечень внешних событий, случившихся с людьми, собравшимися в большие толпы. Действительная история человечества есть повествование о медленном прогрессе решительных деяний, следующем за мучительной и справедливой работой мысли; причем все величайшие люди больше живут в своих стремлениях и усилиях, чем это допускает действительность. И если б вы достойно чтили их, то чтили бы за их идеалы и чувства, а не только за то, что они сделали.

215. Поэтому истинный исторический труд заключается в том, чтобы тщательно отделять дела от идеала; и, когда они не согласуются, всегда помнить, что идеалы, если ценны, действительно дороже всего. Совсем неважно знать, насколько буквально верны первые две книги Ливия. История римлян есть история нации, которая могла создать идею о битве при Регильском озере[94]. Я довольно часто в суровую погоду плавал на лодке по озеру Четырех Кантонов, чтоб знать, что легенда о Вильгельме Телле в мелочных своих подробностях нелепа; но история Швейцарии есть история народа, выразившего свой идеал сопротивлению несправедливости в этой легенде так, что она жизненно вдохновляет характер ее обитателей вплоть до наших дней.

216. Нигде в истории идеал, однако, так далеко не отступает от действительности и нигде он так не необходим и не благороден, как в вашей собственной, унаследованной вами истории о христианском рыцарстве.

Для всех английских джентльменов это та часть сказаний о человеческом роде, которую им более всего необходимо знать. Они могут гордиться тем, что это есть вместе с тем и самая важная часть. Все лучшее, что до сих пор было совершено, – все, установленное как благородная подготовка, началось в период рыцарства и коренится в понятии о нем.