Читаем Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры полностью

С. 433. ...Геге/ib считал учение о «схематизме» «одною из прекраснейших сторон Кантовой философии» ... (Geschichte der Philosophie, III, S. 516). - Гегель цитирует Канта: «Кант именно говорит следующее: "В душе в самосознании находятся чистые понятия рассудка и чистые созерцания; схематизм же чистого рассудка, трансцендентальная сила воображения, определяет чистое созерцание в соответствии с категорией и, таким образом, делает переход к опыту" (К. d. г. V. S. 129-132). Приведение в связь этого двойственного составляет опять-таки одну из прекраснейших сторон кантовской философии; благодаря этому чистая чувственность и чистый рассудок, которые Кант раньше представил нам как нечто абсолютно противоположное, теперь объединяются. В этом воззрении уже наличествует некий созерцающий рассудок или рассудочное созерцание; но Кант этого так не понимает, он не сводит концов с концами, не понимает, что он здесь свел воедино эти две составные части познания и тем самым выразил их "в себе". И в самом деле, само познание есть единство и истина этих двух моментов, но у Канта и мыслящий рассудок, и чувственность остаются неким особенным, приводимым в связь лишь внешним, поверхностным образом, подобно тому как связывают, например, деревяшку и ногу веревкой». Цит. по: Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Кн. 3 / Пер. с нем. Б. Столпнера // Гегель Г.В.Ф. Сочинения. Т. XI. М., 1935. С. 429-430.

С. 433. ...В нашей литературе большое значение учению о схематизме, «логическое, психологическое и гносеологическое», приписывал И. И. Лап


шин. Законы мышления и формы познания, 1906, стр. 259—262. - Лапшин пишет: «Учение о схематизме чрезвычайно важно и с формально-логической, и с психологической, и с гносеологической точек зрения. I) С логической точки зрения оно блестяще разрешает ту проблему об общих представлениях (general ideas), которая запутывала в безвыходные затруднения Локка и Беркли, ибо они смешивали понятие рассудка с его схемою — чувственной иллюстрацией. II) Учение о схематизме является в психологическом отношении ценным потому, что оно показывает нам соотносительность элементов представления и мысли, конкретного и абстрактного. Обособляя идеально чувственность с формами созерцания от рассудка и категорий и затем снова их объединяя, Кант только диалектически расчленяет то, что психологически неотделимо, и делает это именно с целью отчетливо показать такую неотделимость. ... III) Гносеологическое значение схематизма заключается в том, что мир, как это явствует из трансцендентальной эстетики, есть для нас наше представление - чувственные данные, облеченные в формы созерцания: пространство и время. Доказав при помощи схематизма, что пространственно-временные интуиции невозможны без категорий, как условий их бытия, мы получаем весьма важный вывод, что и мир возможен лишь как бытие, подчиненное категориям мысли. Категории становятся реальными условиями мира явлений. Самый опыт обусловлен категориями; следовательно, "наш рассудок сам же и приписывает природе ее законы". В этом и заключается та "Коперниковская" точка зрения на мир, которая установлена Кантом и которую он назвал критическим идеализмом. Из сказанного становится понятным, почему "схематизм чистых понятий рассудка" кажется многим столь трудным для понимания: это центральный пункт в теории познания Канта, который может быть отчетливо усвоен только тем, кто уловил общий дух системы». Цит. по: Лапшин И.И. Законы мышления и формы познания. СПб., 1906. С. 260-261.

С. 433. ...Недаром Кант сам называет схематизм «некоторым скрытым искусством в глубине человеческой души». Кант И. Критика чистого разума (В 180). - Кант пишет: «Этот схематизм нашего рассудка в отношении явлений и их чистой формы есть скрытое в глубине человеческой души искусство, настоящие приемы которого нам вряд ли когда-либо удастся угадать у природы и раскрыть». Цит. по: Кант И. Критика чистого разума. М., 1994. С. 125.

С. 434. ...Поэтому прав и Курциус, когда он, после тщательного выяснения термина «субсумпция», приходит к выводу, что он относится к учению об умозаключении. См.: Curtius E.R. L. с. S. 349. — Курциус пишет: «Dieser SubsumptionsbegrifT gehort also der Lehre vom


Schluss an, wahrend der zuerst behandelte der Urteilslehre angehort». Цит. по: Cvrtius E.R. Das Schematismus-Kapitel in der Kritik der reinen Vernunft // Kant-Studien. В. XIX. 1914. S. 338-366. - Это понятие субсумп-ции относится к учению об умозаключении, тогда как рассматривавшееся прежде понятие, относится к учению о суждении (нем.).

С. 441. ...Я готов признать тезу автора: «Die wissenshaftliche Phantasie ist durchwcg eine gedanklich oder urteilsmassig bestimmte». — «Научная фантазия целиком определяема мыслью и суждением» (нем.).

С. 442. ...«Es kann scheinen, als mussten alle Sprachen in ihrem intellectuellen Verfahren einander gleich sein». - «Может показаться, будто все языки по их интеллектуальному приему равны друг другу» (нем.).

Перейти на страницу:

Все книги серии Российские Пропилеи

Санскрит во льдах, или возвращение из Офира
Санскрит во льдах, или возвращение из Офира

В качестве литературного жанра утопия существует едва ли не столько же, сколько сама история. Поэтому, оставаясь специфическим жанром художественного творчества, она вместе с тем выражает устойчивые представления сознания.В книге литературная утопия рассматривается как явление отечественной беллетристики. Художественная топология позволяет проникнуть в те слои представления человека о мире, которые непроницаемы для иных аналитических средств. Основной предмет анализа — изображение русской литературой несуществующего места, уто — поса, проблема бытия рассматривается словно «с изнанки». Автор исследует некоторые черты национального воображения, сопоставляя их с аналогичными чертами западноевропейских и восточных (например, арабских, китайских) утопий.

Валерий Ильич Мильдон

Культурология / Литературоведение / Образование и наука
«Крушение кумиров», или Одоление соблазнов
«Крушение кумиров», или Одоление соблазнов

В книге В. К. Кантора, писателя, философа, историка русской мысли, профессора НИУ — ВШЭ, исследуются проблемы, поднимавшиеся в русской мысли в середине XIX века, когда в сущности шло опробование и анализ собственного культурного материала (история и литература), который и послужил фундаментом русского философствования. Рассмотренная в деятельности своих лучших представителей на протяжении почти столетия (1860–1930–е годы), русская философия изображена в работе как явление высшего порядка, относящаяся к вершинным достижениям человеческого духа.Автор показывает, как даже в изгнании русские мыслители сохранили свое интеллектуальное и человеческое достоинство в противостоянии всем видам принуждения, сберегли смысл своих интеллектуальных открытий.Книга Владимира Кантора является едва ли не первой попыткой отрефлектировать, как происходило становление философского самосознания в России.

Владимир Карлович Кантор

Культурология / Философия / Образование и наука

Похожие книги