Искусство легких касаний

Голгофский решает, что Марголин окончательно перешел на метафизические метафоры. Ну да, вяло думает он, можно считать культ Разума своего рода религией, но это уже поэтическая натяжка. Кажется, пастор-евангелист сказал все, что знал.

— Изюмин говорил с вами на эти темы? — спрашивает Голгофский.

— Да, — отвечает Марголин. — В то время, когда мы еще общались. Он превосходно разбирался в вопросе, но интерес его был… практическим и односторонним. Вас вот заинтересовало, как возникают божественные вестники, а ему было любопытно лишь одно — как создавать химеры. Но я мало что мог ему открыть. Я лишь знал, что это весьма мрачная область, связанная с жертвоприношениями, смертью и болью. А он думал, я что-то скрываю. Говорил — мол, даже египтологи в курсе, а ты молчишь…

Голгофский вспоминает египетские реликвии из генеральского кабинета.

— Египтологи? — переспрашивает он.

— Да. У него был знакомый египтолог, который хорошо разбирался в древней магии. Видимо, какой-то оккультист.

— Фамилии его не знаете?

Марголин не знает.

Тепло распрощавшись со старым пастором, Голгофский уезжает в Москву.

* * *

Наш автор вновь поливает бонсаи — и с удвоенным интересом разглядывает египетские реликвии, висящие между изображениями химер. Скоро должна приехать Ирина — Голгофский собирается ее расспросить. Пока же он пользуется паузой, чтобы порассуждать немного о роли тайных обществ в жизни Земли. Приведем отрывок.

«Легче всего разъяснить это следующей метафорой: представим огромный корабль, плывущий в океане — нечто вроде таинственного древнего судна, так блистательно и страшно описанного Эдгаром По.

Над палубой проходит длинная балка от одного борта к другому. К балке приделаны штурвалы. У штурвалов стоят люди в одеяниях самой разной формы и цвета — это водители человечества, явные и тайные. На каждого с палубы глядит своя паства, не обращающая внимания на прочих рулевых — и часто их даже не видящая.

Зорко вглядываясь в тучи на горизонте, водители человечества закладывают правые и левые крены, не особо сообразуясь друг с другом.

— Вправо! — шепчут на палубе. — Плывем вправо! Влево! Зюйд-зюйд вест! Норд ост! Далее везде!

Проблема в том, что крутящиеся на доске штурвалы не прикреплены ни к чему другому, кроме как к жадному вниманию паствы. К движению корабля они не имеют никакого отношения. Но вот настроениями и склоками на палубе они управляют очень эффективно, причем каждый из рулевых воздействует на свою паству — а потом уже зрители разбираются друг с другом, сбиваясь в кучу то у одного борта, то у другого. И через это они все-таки оказывают некоторое — пусть очень опосредованное — влияние на ход судна.

Картина будет полной, если мы добавим, что штурвал сидящего в рубке капитана точно так же не прикреплен ни к чему реальному, кроме корабельной стенгазеты, и управление кораблем сводится к тиражированию слухов о том, куда и как он должен вскоре поплыть… Единственная функция всех актуальных рулевых — крутить штурвал перед камерой. Все прочее определяют волны, ветер и воля Архитектора Вселенной…»

Как говорится, чтоб вам плыть на корабле, которым управляет архитектор. Нельзя долго изучать масонов и не подхватить от них пару мемовирусов — но в целом точка зрения автора на вопрос мало отличается от мнений Льва Толстого и других титанов русской мысли.