Искусство Ленинграда январь 1991

Мы направились на первый этаж. Внизу было темно и сыро. Попробовали дверь на прочность — она даже не пошевелилась. Тогда Ксима, будучи человеком тренированным, окрепшим на морских ветрах, кинулся на дверь с разбегу. Он бежал по старинному кафелю. Ботинки его скользили по мавританскому орнаменту. Миновав фальшкамин, он двинул мощным плечом в дверь. Раздался тупой звук, словно он попытался таким макаром столкнуть со стапелей новый атомоход.

— Пошли вместе! — скомандовал он, поправив куртку.— Полундра-а!!! — И мы кинулись вперед.

— Бéз толку, — определил Мишка, потирая плечо.— Сработано на совесть. Я б своим рабочим премию выписал за это.

— Сюда бы пьяных матросов,— мечтательно вздохнул Ксима.

— Пойдем наверх — оттуда оценим обстановку, — предложил я.— Коль близок локоть, да не укусишь — клади зубы на полку. Короче: влипли с калашным рылом в свиной ряд.

Мы прогулялись по квартирам, но окон пониже не нашли. Все окна располагались достаточно высоко над тротуаром.

Ксима сплюнул брезгливо, полез на окно с решительным видом. Стоя на подоконнике, он прощально улыбнулся:

— Пошел за борт. Не поминайте лихом!

— Слушай: может не надо, а? — спросил Мишка.— Найдем сейчас веревку и спустимся?

— Тут невысоко! — сказал Ксима и, повиснув на руках, смело прыгнул во двор.

Приземлившись, он схватился за ногу и взвыл.

— Что с тобой, что? — высунулись мы из окна.

— Кажется, ногу сломал! — болезненно сморщился Ксима.

— Серьезно, что ли?!

Кинулись искать веревки. Мишка, грохоча какими-то банками, носился по дому, залезал в кладовки, срывал веревки на кухнях, но все они рвались от первого же усилия. Внезапно в одном чуланчике он обнаружил... вожжи!

— Вожжи?! — удивленно воскликнул он.— Ксима! Сейчас спустимся — вожжи нашли!

— Вожжи? — Тот даже стонать перестал: — Откуда? В ленинградской коммуналке — и вожжи?!

— Вот именно! Там еще и хомут валяется! — крикнул в поддержку больному Мишка, резво привязывая вожжи к батарее центрального отопления каким-то мудреным узлом.— Наверное, бабы на мужиках катались...

Мы спустились вниз. Подняли Ксиму. Стали ощупывать ногу. Он выл. Перелома не обнаружили. Очухавшись, Ксима даже попробовал ногой асфальт, но тут же отдернул ногу, словно коснулся босой пяткой раскаленной сковороды.

— Ничего,— успокоил я.— С такой ногой ни к селу ни к городу. Но не спеши на ладан дышать. Доберемся.

Начал несмело накрапывать дождь. Он словно оплакивал Ксиму. Мы взяли пострадавшего под мышки, и он поскакал с нами к подворотне. Но разочарование постигло нас — подворотня была заколочена гораздо лучше и качественнее, нежели окна и двери. О том, чтобы укрыться в ней, не могло быть и речи. Мы затоптались около возможного выхода из колодца.

Словно в поддержку ситуации усиливался дождь.

Мы повертели головами и не обнаружили более ни единого выхода из двора. Мы теперь находились на дне колодца, а вверху слабо выделялось темно-серое небо, испражняющее на нас осадки.

— Что уж они расходуют государственную сталь не жалеючи! — возмутился я.

— Молодцы,— одобрил Ксима, устраиваясь удобнее на наших плечах.— Надо обратить внимание на тот факт, что они не украли это железо и не загнали дачникам. Я бы им всем выдал премии в валюте и отпустил бы на берег на два дня.

— А я бы на месте исполкома принял решение — продавать билеты в такие дома. Пускай дачники ломают, но вначале приобретут право на ломку посредством лицензии. Ведь строители все равно сожгут то, что наломают, а дачникам надо воровать в другом месте строительный материал. А стекла мальчишки побьют зазря... И вместо зеленых насаждений бы малины насажал, яблонь, смородины... Ты подержи пока Ксиму, а я что-нибудь соображу.

— Ну и кормят же вас на судне! — воскликнул я, когда Ксима переехал на меня полностью.

— А как же мне сражаться со стихией, если я буду таким дохлым, как ты или Мишка? — справедливо заметил Ксима.

Дождь набирал силу. Входил во вкус. Мы активно мокли. Мишка нашел увесистую спинку старинной кровати и стал ею молотить в железо. Он даже вспотел, но бесполезно.

Ксима уже устал стоять на одной ноге и полностью повис на моей шее. Чувствовалось, что и зарплата у него неплохая.

Не получилось и со взломом двери в подъезд.

— Придется вновь забираться по вожжам,— заметил я.— А то еще пять минут, и мы промокнем до воспаления легких.

Мишка согласно простучал зубами. Он потрогал вожжи, и они легко оказались в руках, бессильно сползя на асфальт.

— Это такой специальный узел,— пояснил Мишка.— Я его сам придумал: пока веревка в натяге — на нее хоть трактор вешай, а как только ослабил — всё. Узел автоматически развязывается. А все бабы виноваты.

И переложил Ксиму на изобретателя и, растерев затекшие руки, с риском для жизни полез по водосточной трубе к заветному окну, держа в зубах конец вожжи.

Мишка тем временем рассуждал, кряхтя под тяжестью Ксимы:

— Трубы тоненькие. Моей конструкции. Это я придумал, что воде все равно по какому диаметру течь, но зато — экономия металла.

— Для того, чтобы получше нас заколотить во дворе,— подсказал Ксима.