Искусство наследования секретов

– Пахнет божественно, – воскликнула я, не покривив душой.

– Филипп отлично готовит, – взяв у меня пальто, похвалила мужа Ребекка. – Этим качеством – наряду, конечно, с остальными достоинствами – он меня и покорил.

– Вы тоже чудесно готовите, – сказала я. – Я даже написала статью о рагу с олениной после того, как отведала ваше.

– Правда? Фантастика! Я так польщена!

На этот раз я попробовала шаурму с отварным рисом и «Израильский» салат, запивая все прекрасным белым бургундским с богатым букетом и изысканным вкусом. Меня все еще немного пугали французские этикетки, столь непривычные в Калифорнии. Но Франция всегда славилась своими винами, а Калифорния их только импортировала. Наполняя наши с Филиппом бокалы во второй раз, Ребекка поинтересовалась:

– Так вы придумали план для поместья?

– План?

– Да. Что вы будете с ним делать – продавать или восстанавливать? – уточнила она, отпив глоток воды.

– Я до сих пор в раздумье. Пока не склонилась ни к тому, ни к другому варианту. Я собираю и изучаю информацию, консультируюсь с разными специалистами. Но многие вопросы остаются пока без ответа.

Филипп кивнул:

– Вам предстоит принять ответственное решение. Но было бы хуже, будь вы по-настоящему привязаны к этому дому. Если бы вы выросли в нем, например.

– Если бы я здесь выросла, усадьба не оказалась бы в таком плачевном состоянии.

– Полагаю, что нет, – еще больше смягчил тон Филипп. – Но сейчас она гибнет. Мне порой кажется, что ее проще не трогать: пусть разрушится сама до конца. Эти старые развалины только деньги высасывают у владельцев подобных поместий.

Мнение Филиппа было так созвучно словам Хавера, что я лишь улыбнулась и прибегла к эхо-технике, которая так блестяще срабатывает при интервьюировании: – Высасывают?

– Ну, да, – промокнув губы салфеткой, Филипп положил локти на край стола и сжал кисти в неплотные кулаки, приготовившись развить тему: – Вы даже не представляете, сколько моих клиентов спустили все свое состояние на сохранение «родовых гнезд». Сентиментальность – плохой помощник на пути в будущее.

– Вы должны извинить моего мужа, – вмешалась Ребекка. – Он считает историю отягчающим балластом.

Филипп негромко рассмеялся.

– Это правда. Я – кретин, когда дело касается таких вещей. У вас в Америке со всем этим проще – если здание не функционально, его сносят, и дело с концом.

Я рассмеялась вместе с ним:

– Да, все так. Но даже у нас есть Реестр исторических памятников. И горе тому, кто покусится на один из них, – съев еще немножко салата, я насладилась освежающим, пикантным послевкусием во рту. – Здесь точно также, судя по тому, что говорят. Да вы и сами мне рассказывали, Ребекка, сколько сил уходит на получение разрешения в Надзорной комиссии.

– Да уж, мы все это пережили, – подтвердил Филипп. – Ребекка размечталась вернуть старому фермерскому дому аутентичный вид, и нам пришлось из кожи вон вылезти, чтобы эта старая бой-баба пошла нам навстречу, – Филипп с любовью взглянул на жену, а я почему-то подумала о здоровяке Тони, напарнике Самира.

– Это заслуга Филиппа. Он очаровал ее. А со мной она не желала иметь дела.

– Я пообщалась с мисс Эдвардс, вашей «Примадонной Реставрации». Надеюсь, что она поможет мне с дельными советами.

– Что??? Она вам помогает? – спросила Ребекка.

– Пока еще нет, – честно ответила я. – Но думаю, что она могла бы взяться за этот проект для своего шоу.

– Это было бы чудесно! – вскричал Филипп. – У Примадонны есть ресурсы, к которым вы лично никогда бы не получили доступ, даже невзирая на ваш титул.

Ребекка положила руки на колени:

– А вы не находите, что это не совсем комильфо – выставлять всю свою жизнь напоказ на Би-Би-Си?

– Я не вижу в этом ничего зазорного. Если есть хоть какой-то шанс спасти Розмер, я приму любую помощь.

– А вы не боитесь, что вскроются ужасные семейные секреты?

– Я не отрицаю такой возможности. Кто убегает от счастливой жизни?

Ребекка посмотрела на меня с разочарованием, которому я не нашла объяснения. И поспешила заявить в свою защиту:

– Мне кажется, и Джордж, и Самир полагают, что усадьбу следует спасти. И, по-моему, я подсознательно тоже склоняюсь к этому.

– Джордж? – переспросил Филипп.

– Самир? – синхронно с ним уточнила Ребекка. – Вы имеете в виду Сэма, кровельщика?

– Да, – сказала я. – А Джордж – это граф Марсвик.

– О, о! Ну да, конечно! – покачал головою Филипп. – Я и не знал его имени во крещении.

– Я смотрю, граф взял вас под свое крыло, – заметила Ребекка. – Но какое дело до усадьбы Сэму? – ее недоумение показалось мне непритворным.

– Он мне очень помог. На самом деле. Это он посоветовал мне обратиться к Джокасте.

– Простите, я запуталась, – очаровательно насупилась Ребекка. – Кто такая Джокаста?

– Это я плохо объясняю. Джокаста – «Примадонна Реставрации».

– А-а, точно, точно! – хмыкнула Ребекка и вперила хмурый взгляд в свой бокал, как будто это он был повинен в ее оплошности.

– А Самир, он же Сэм – это Самир Малакар, писатель, проживающий в Сент-Айвз-Кроссе? – осведомился Филипп.

– Он самый, – подчеркнула я. – По словам его отца, наши семьи знались больше ста лет.